Портрет дамы

Мы поспешили к полотну, я с не меньшим нетерпением, чем остальные. Зная манеру письма учителя, мне было интересно увидеть, как именно он изобразил графиню — на простом фоне, где она сидела, или он добавил какой-нибудь воображаемый пейзаж. Мне хотелось увидеть, как он запечатлел складки и плавность линий ее великолепного золотого платья и каскад ниспадающих волос цвета вороного крыла. И конечно, я сгорала от желания увидеть Пио.

Катерина первой подошла к мольберту, и внезапно улыбка на ее лице увяла. Она не отрываясь смотрела на портрет, не произнося ни слова, так что мы не осмеливались присоединиться к ней. Почувствовав неладное, Пио перестал вилять хвостом и обеспокоенно посмотрел на хозяйку. Даже Леонардо был в недоумении, не получив ожидаемой похвалы.

Когда я уже начала опасаться, что графиня в огорчении выбежит из комнаты, она подняла взгляд. Хотя ее глаза были наполнены слезами, она улыбнулась и воскликнула:

— О синьор, это так прекрасно!

Мы, словно по сигналу, тут же кинулись к полотну. Изабелла и Розетта, так же как и Эста, рассыпались в похвалах. Я же, как и Катерина, молча рассматривала портрет.

В нем преобладали черные и золотые тона, но его нельзя было назвать мрачным. «Таинственное — самое подходящее слово», — подумала я, погрузившись в размышления. Хотя это было всего изображение молодой женщины и ее питомца, Леонардо сумел наполнить эту, в общем-то, банальную сцену особым смыслом, привнес в нее драматизм. В своих золотых одеждах, с иссиня-черными распущенными волосами, Катерина была похожа на языческую жрицу древних времен. Ему в полной мере удалось передать необычную экзотическую красоту ее лица, на которое ее платье бросало золотые отблески. И хотя круглые щеки говорили о том, что она лишь недавно покинула отроческий возраст, в черных глазах светилась мудрость взрослой женщины. Но ее лик не был строгим, как этого можно было ожидать от Леонардо, наоборот, на ее полных губах играла загадочная неуловимая полуулыбка.

Чем больше я рассматривала портрет, тем больше он меня восхищал. Фоном служила не стена, а ландшафт из острых влажных скал и трех изогнутых темных деревьев. У подножия самого большого из деревьев были рассыпаны красные листья. Пейзаж навевал мысли о библейской долине, куда те, кто стремился постигнуть тайны бытия, приходили в надежде обрести знания. Небо было почти таким же темным, как и деревья, отблески умирающего солнца прорезали его золотыми прожилками, перекликаясь с цветом ее платья.

Единственным ярким пятном был пес, лежащий на коленях Катерины. Подчиняясь капризу художника, Пио скрестил лапы, положив их одна на другую, совсем как его хозяйка. И если присмотреться внимательнее, можно было заметить на собачьей мордочке ту же самую неуловимую улыбку.

— А что ты думаешь о портрете, Дельфина? — спросил меня учитель.

Неохотно отводя взгляд от холста, я только потрясенно покачала головой.

— Он прекрасен. Вы и в самом деле гений, синьор Леонардо.

Очевидно польщенный моей похвалой, учитель накрыл портрет куском ткани.

— Если вы не возражаете, графиня, я оставлю здесь картину до завтрашнего вечера. А теперь, могу я попросить, чтобы Дельфина помогла мне отнести кисти? — спросил он, собирая кисти.

Несколько минут спустя я следовала за ним по коридору. В руках у меня были далеко не только кисти. Сказать честно, мы оба были прилично нагружены. Помимо своих обычных принадлежностей в этот день он взял с собой длинный сверток и огромную книгу. Засунув каждый из этих предметов под руку, он кивнул на горшок с кистями и коробку с красками, которые я несла, осторожно поставив друг на друга.

Я вскоре обнаружила, что наш путь лежит вовсе не в мастерскую. Вместо этого мы направились в тот самый огромный зал, где несколько недель назад, переодетая носильщиком, я подносила вино на одном из приемов Моро.

Тогда в зал принесли огромное количество столов, и высокопоставленные гости с придворными ужинали в обществе герцога и членов его семьи. Сейчас лишь несколько из этих искусно вырезанных столов стояло вдоль стен. Стулья и скамейки были составлены рядами лицом к новому элементу зала.

Дело в том, что у дальней стены, где герцог имел обыкновение трапезничать, вместо стола из голубого мрамора теперь находилась круглая деревянная платформа. Оставалось только гадать, для чего был сооружен этот огромный помост, поскольку он был завешан зелеными вельветовыми шторами, прикрепленными к потолку с помощью золотых веревок.

Зеленые занавески были развешаны и на колоннах, создавая своего рода потайные комнаты, где могли укрыться музыканты или гости, ищущие уединения. Что до украшенных фресками стен, то они словно ожили. Зеленые ветви с цветами всех возможных оттенков, которые, казалось, пустили ростки прямо из стенных ландшафтов, украшали дверные проемы и окна. Напоминая о теме маскарада, с потолка, словно диковинные звезды, свисали позолоченные силуэты, представляющие карточные масти — пентакли, жезлы, кубки, мечи.