«Портрет» Эль Греко

— Зачем вы ездили в Желехов? У вас были какиенибудь веские причины?

— Просто скучала по Василю.

— На чем ехали? — — На автобусе.

— Одна?

— Да.

— А может, с Вадимом Григоруком?

Суханова резко повернулась на стуле. Спросила с вызовом:

— А какое это имеет значение?

— Имеет. И большое. — Козюренко постучал пальцем по столу. — Следовательно, вы утверждаете, что были с Прусем одни?

— Нет... Собственно, да... — Полина зябко съежилась. — Меня возил Вадим Григорук.

— Он заходил в дом?

— Ждал меня внизу.

— Когда вы ушли от Пруся?

— Точно не помню. Кажется, в половине одиннадцатого.

— Для чего брали с собой Григорука?

— Я люблю его! — Это признание будто придало Полине сил. — Я люблю его, поэтому и ездила. Я хотела уговорить Пруся, чтобы он не преследовал нас.

Однажды он вынудил меня написать расписку на пятнадцать тысяч рублей. Дом стоит больше, и я согласилась. Тогда у меня не было Вадима .. Кто знал, что так случится?

— Что случится? — быстро спросил Козюренко.

— Что вы арестуете Пруся Он говорил, что уже в этом году оставит работу и женится на мне. А потом я встретила Вадима. Василь Корнеевич просил меня оставить Вадима, потом начал угрожать.

— Так вы не знали о тайнике в подвале вашего дома? — Этот вопрос Козюренко поставил совсем формально: Суханова, конечно, так тщательно не хранила бы собственную расписку на пятнадцать тысяч.

— Разумеется, не знала.

— И вы поддались на уговоры Пруся и решили не разлучаться с ним?

— Он же сказал, что вскоре будет иметь много денег — хватит на всю жизнь. И тогда он женится на мне. Я люблю Вадима. А он живет в общежитии.

— Следовательно, если бы Прусь подарил вам дом на Тополиной, вы бы вышли замуж за Григорука?

— Мы даже хотели выплачивать Прусю мой долг.

Козюренко улыбнулся.

— Лет пятнадцать?.. Не так глуп Прусь!

— Я тоже могла причинить ему неприятности! — зло бросила Суханова.

— Значит, Прусь понимал это и потому не пошел на конфликт?

— Он любит меня, — возразила Суханова.

— Любил?

Суханова выдержала пристальный взгляд Козюренко.

— Думаю, и будет любить! — ответила уверенно. — Но теперь, когда все выяснено, почему меня держат здесь? Не обвиняют же меня в том, что я сознательно прятала в своем доме чужие деньги? — она сделала ударение на слове «своем», и Козюренко снова невольно улыбнулся.

— Построенном на чужие деньги, — уточнил он.

— Ну что вы! Иногда я просто занимала у Пруся.

В конце концов, я верну долг.

— Кому?

— Прусю.

— Девятнадцатого мая утром, — сказал Козюрейко ровным голосом, — Пруся нашли с раздробленным черепом в кухне его дома в Желехове. Последними были у него вы и Григорук. На вас, гражданка Суханова, падает подозрение в убийстве. Мы устроим вам очную ставку с Григоруком. Хочу еще раз напомнить: чистосердечное раскаяние смягчит вашу вину.

Суханова сидела, обхватив голову руками, и полными ужаса глазами смотрела на Козюренко. Внезапно слезы потекли по ее щекам, оставляя две мокрые полоски.

Мы не убивали... — еле слышно прошептала она. — Нет, не убивали! — Руки ее упали на колени, и она всхлипнула.

Но Козюренко невозможно было тронуть слезами.

Он видел и лучше разыгранные сцены, привык верить только фактам и логике фактов, а слезы, истерики давно уже не действовали на него. Правда, было одно обстоятельство, противоречащее логике: добровольное признание Сухановой в том, что она полюбила Григорука и поэтому ездила к Прусю. Эта сметливая и практичная женщина не могла не понимать, что ее признание против них, если бы они с Григоруком действительно убили Пруся. Но, может, была уверена, что они не оставили следов, и поэтому не успела придумать лучшую версию.

Вы когда-нибудь спускались в подвал Прусевого дома? — спросил Козюренко. — Не находили там тайник с картиной?

— Какая картина? — перестала всхлипывать Суханова. — Я ни в чем не виновата, и вы скоро убедитесь в этом!

Козюренко вызвал конвоира.

— Советую вам, Суханова, хорошо подумать, — должны понимать: мы все равно узнаем правду.

Допрос любовника Сухановой ничего не прояснил.

Григорук сразу же признался, что сопровождал Полину в Желехов. Суханова хотела упросить своего бывшего поклонника, чтобы тот не преследовал их.

Вышла из дома Пруся в отчаянии, и они поссорились.

Насколько понял Козюренко, у Григорука были только меркантильные интересы: хотел стать хозяином особняка на Тополиной. Он показал, что в ответ на его вопрос, договорилась ли Полина с Прусем, Суханова устроила истерику и, вместо того чтобы сесть в такси, которое ждало поблизости от усадьбы Пруся, направилась на автобусную станцию. Григорук догнал ее и отвез домой на Тополиную.

Все сходилось, кроме одной детали: Суханова утверждала, что вернулась домой автобусом...

...Роман Панасович только что прилег на диванчик, положив под бок подушку, когда на столе снова зазвенел телефон.

— Как дела, Роман? — загудел в трубке голос начальника управления.

— Как тебе сказать... — почесал затылок Козюренко. — Двигаются понемножку.

— Ага, — засмеялся тот. — Понимаю, тупик. Вот что, брось все, и едем обедать. Ты не забыл, что обещал Нине? А сам уже два дня носа не показываешь.