Портрет кудесника в юности

– Надолго это? – озабоченно спросила Полина Леопольдовна.

– Часа на два. Решётку я думаю поставить подальше от дома, где-нибудь у овражка…

– Ну, два часа это как бы… а-а… не страшно… – успокоил свысока хозяин. – Нервы у нас крепкие, выдержим, да…

* * *

Ритуал отключения энергоканала показался Глебу откровенно невразумительным. Да и сопровождающие заклинания – тоже. Насколько же всё-таки разные школы у разных колдунов!

Как и предостерегал Игнат, стоило прервать сброс, настроение немедленно упало, в голову полезли грязные мысли, а за евростеной, на которой вдруг нестерпимо захотелось намалевать непристойное слово, послышался визгливый женский голос, несомненно принадлежавший милейшей Полине Леопольдовне:

– Да откуда я знаю, чьи это были ноги!.. Сам, небось, заказал кого-нибудь, а я виновата?..

– Да?.. – рычал в ответ интеллигентнейший Кирсан Устинович. – А ночью кто к тебе приходил, а?.. С золотым зубом!..

Что-то упало и разбилось.

– Предупреждал ведь козлов, – процедил Игнат. – Ещё и подерутся, вот увидишь! Тут сейчас как в отстойнике будет. Пошли отсюда…

Молодые колдуны – чёрный и белый – спустились по лестнице и, выйдя на обрамлённое голубыми елями крыльцо, приостановились у левого пылающего сусальным золотом чугунного льва. За узорной оградой дрожала, как отражение в воде, рыжая августовская степь.

– Знаешь, – сказал Игнат, тревожно глядя, как шофёр, которому велено было доставить их до овражка, пинает в беспричинной злобе ни в чём не повинную покрышку. – Как бы нам с тобой в кювет не загреметь! Давай-ка лучше пешком. Тут ведь недалеко…

И они пошли пешком.

– Слабаки! – презрительно сплюнув, заметил Глеб. – Морда – зверская, мышцы – накачаны, а энергетический кокон – как у трёхлетнего пацана. Чуть негативкой накрыло – сразу в истерику!

– Шофёр?

– Не только… – Портнягин помолчал, покряхтел. – Что-то жалко мне деревенских… – признался он. – Наяву жизни нет, а теперь и во снах не будет… Да и покойникам…

Знал, что подставляется, но ничего с собой поделать не мог. Расплаты однако не последовало. Игнату тоже было не до шуток.

– Мы же вроде договорились, – хмуро напомнил он. – Пригласят в следующий раз в деревню, тогда хоть плугом её опахивай, хоть головнёй обноси! А сегодня работаю я… – Однако через пару шагов взорвался сам: – Придурки! – изрыгнул он. – Ну почему не сделать всё по уму? Как положено!

– А как положено? – спросил Глеб.

Над пыльным тополем вились какие-то птахи. Воздух вибрировал от их криков и, казалось, делался ещё жарче.

– Население ему смени! – ядовито выговорил Игнат. – Там населения уже скоро не останется! Вот повымрут все, сопьются – и что дальше? Твой же отстойник – ну так позаботься о нём! Работой людей обеспечь, отстроиться помоги… А!

Махнул рукой и умолк. В угрюмом молчании друзья достигли овражка, когда сзади послышалась приглушённая расстоянием и тем не менее отчётливая автоматная очередь. Оба обернулись и замерли.

Особняк – горел.

– Ну… тут уж я ни при чём… – обретя дар речи, в искреннем возмущении вымолвил Игнат и повернулся к Глебу, словно бы приглашая его в свидетели.

Подобрав уголки рта в жестоком подобии улыбки, тот молча смотрел на рвущееся из окошек пламя. Наконец очнулся.

– Слышь… – напомнил он не без ехидства. – А должок-то всё-таки за тобой…

Прометей прикопанный

Древний хаос потревожим.

Мы ведь можем, можем, можем.

Сергей Городецкий

Странное дело: в любом более или менее престижном районе города, где многоэтажники воюют с особняками за передел территории, а аршин земли стоит дороже, чем на кладбище, обязательно отыщется утонувший в бурьяне и вроде бы никому не нужный пустырь, этакий затерянный мир, реликтовый клочок того, что в доисторические времёна именовали частным сектором. Из желтоватого облака тростниковых метёлок выдаётся мусорный курган, чем-то напоминая «Апофеоз войны» художника Верещагина, а чуть поодаль торчит углом серый, как наждак, перехлёстнутый ветхими рейками рубероид крыши. Оказывается, кроме бродячих котов и бомжей, здесь ещё обитает хомо доместикус – человек прописанный.

В течение полувека кто только не точил зубы на этот пустырь, намереваясь заложить там супермаркет, а то и небоскрёб! Да и сам хомо доместикус спал и видел, что назначат домишко на слом, а его переселят в какую-никакую однокомнатку, пусть без огорода, зато с удобствами.

Но каждый раз обязательно что-нибудь да мешало. То претенденты друг друга перестреляют, то власть сменится. На самом деле причина, конечно, глубже: заведомо лежит на домишке обережное заклятие – и поди различи, само оно образовалось или же кто с умыслом зачаровал.

Если с умыслом, то надобно первым делом взять лопату и, освятивши её в церкви, проверить, не прикопан ли где в огороде котёл с золотыми десятками. Прикопан – значит и переезжать не стоит: район престижный, прямой резон отстроиться на месте. Не прикопан – стало быть, заклятие, скорее всего, самородное. Тут, хочешь не хочешь, вызывай специалиста, а уж тот смекнёт, что к чему.