Портрет любимого

– Что не удивило вас. – И когда она недоуменно подняла брови, продолжил: – Взгляните в зеркало, и вы получите ответ.

Изабель вздохнула. Старая песня…

– Я очень в этом сомневаюсь. У меня синяк под глазом, если вы не заметили, мистер Андреадис.

– Трудно было не заметить, но он уже бледнеет…

Изабель наклонилась за своей сумочкой:

– Вот ключи. Пожалуйста, сообщите мне свой вердикт как можно скорее.

Лукас взял ключи:

– Вам так не терпится уехать из моего дома?

Она вздернула подбородок:

– Я не могу больше продолжать вторгаться в вашу жизнь и злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Вы обстреливаете меня словами, словно ракетами. – Он усмехнулся. – Увидимся за обедом.

Изабель, нахмурившись, в полном недоумении смотрела ему вслед. Лукас Андреадис в дружелюбном настроении – если это можно было так назвать – совершенно лишил ее присутствия духа. А после того как она услышала кое-что о его жизни, ей захотелось узнать больше. Но единственным человеком, которого она могла бы расспросить, была Элени.

Изабель устроилась возле ограждения веранды, прислонила к нему один из своих больших блокнотов и начала зарисовывать бассейн. В ярком солнечном свете он сверкал как голубой драгоценный камень в роскошном обрамлении зелени и цветов. И как обычно, она сосредоточилась на рисовании настолько, что Элени пришлось громко захлопать в ладоши, чтобы привлечь ее внимание:

– Обед, Изабель!

Изабель поспешно захлопнула блокнот и с улыбкой повернулась к Элени:

– Я не представляла, что уже так поздно.

– Еда почти готова. Вам помочь?

– Нет, я справлюсь, спасибо.

Изабель прошла в ванную, помыла руки, а вернувшись в спальню, увидела Лукаса, стоявшего снаружи на лестнице.

– Элени говорит, что еда остывает. Я отнесу вас вниз.

Изабель покраснела:

– Я думала, что буду опять обедать здесь, наверху.

– А я подумал, что вы с удовольствием поедите на террасе. Несмотря на мое нежелательное присутствие, – лукаво добавил он.

– Вам совсем не обязательно нести меня. Я сама справлюсь!

– Это займет слишком много времени, а Элени очень рассердится, если обед остынет, – сказал Лукас и, не обращая внимания на то, что она невольно отпрянула, подхватил ее на руки.

Изабель окутали его тепло и запах.

– Элени не предупредила меня, – выдавила она сдавленным голосом, когда Лукас понес ее вниз по винтовой лестнице.

– Я просил ее не говорить, иначе вы бы отказались.

– Надеюсь, я не настолько дурно воспитанна, мистер Андреадис!

Он внес ее через распахнутые стеклянные двери на увитую растениями террасу, из которой открывался вид на бассейн, и посадил за накрытый стол.

– Я думаю, что при сложившейся ситуации мы можем обойтись без формальностей. Я – Лукас.

– А я – Изабель, – неохотно ответила она.

– Так-то лучше, – произнес он и сел напротив. – Выпьете немного вина?

– Из уважения к своей голове я, пожалуй, предпочла бы воду.

– Ах да… извините меня. Я на минуту. – Он вошел в дом и вернулся с тростью. – Вот, возьмите. Когда вам больше не понадобится костыль, возможно, пригодится это.

– Пригодится, конечно. Спасибо. – Она повесила трость на подлокотник своего кресла. – Отлично. Теперь я совершенно самостоятельна. Что вы думаете о моем коттедже?

Он улыбнулся:

– Я уже осматривал все эти дома с Никосом Николаидисом на разных этапах их строительства.

Ее глаза вспыхнули.

– Тогда вы прекрасно знаете, что мой коттедж довольно удобный для проживания даже с поврежденной ногой…

– Более или менее, – согласился он и наполнил ее бокал водой.

– Тогда отвезете меня туда сегодня днем?

Вместо ответа он приветствовал улыбкой Элени, которая вошла с большим блюдом, источавшим вкуснейший аромат.

– А, garides saganaki! А чтобы было понятно нашей английской гостье – креветки с сыром фета и томатным соусом. Спасибо, Элени.

– Ешьте, пока не остыло, – улыбнулась та в ответ, уходя с террасы.

– Пахнет божественно, – с благоговением произнесла Изабель.

– Вам нравится греческая кухня?

– Я только второй раз пробую ее. Но, – сказала она, отведав креветок, – это просто великолепно! Обожаю морепродукты.

– Очень кстати, – сказал Лукас. – Ведь я не спросил, нет ли у вас аллергии на моллюсков?

– Нет. Как и ни на что другое. Я вообще не жалуюсь на здоровье. – Она покраснела. – То, что со мной случилось… все эти обмороки – совершенно необычно для меня.

– А сейчас у вас в этом смысле все хорошо?

– Абсолютно. Иначе я бы не смогла уплетать за обе щеки эти вкуснейшие креветки. Элени великолепно готовит. Она давно работает у вас?

– Всю мою жизнь. Она помогала моей маме, когда я был младенцем. Как и ее муж, Спиро. Он сын старой няни моей мамы, Софии. Как я вам говорил, – добавил Лукас, – все на Чиросе знают мою историю.

– Наверное, это здорово – они для вас словно семья.

– Поэтому я и провожу здесь как можно больше времени, когда мои дела это позволяют. В Афинах и Салониках лишь немногие знают настоящего Лукаса Андреадиса.

– Вы говорили, что ваш интерес к женщинам тоже широко известен, – напомнила она ему.

Лукас взглянул ей в глаза: