Портрет мертвой натурщицы

Он встал, обнаружив круглый уютный животик, надел серый в мелкую клетку пиджак, висевший на спинке стула, и галантно открыл перед Машей дверь.

Пока они шли по коридору, им встретилась старушка с бессмысленно-счастливой улыбкой на коляске. Директор ласково ей кивнул, вынул из кармана белоснежный платок и вытер нитку слюны в углу ее рта, а потом, как ни в чем не бывало, упрятал платок в карман.

— Вы знаете, — сказал он, спускаясь с Машей с крыльца, — Катерина Тимофеевна у нас уже давно, чувствует себя неплохо — сердце здоровое, но вот зрение отказало и уже два года как прогрессирует Альцгеймер. Так что насчет ответов на вопросы я сомневаюсь, очень сомневаюсь, да.

Они шли по аллее парка в сторону дальней скамейки. Там, под старым деревом, ровно на той же скамейке, куда хотела давеча сесть сама Маша, сидела похожая на воробушка, маленькая старушка с тростью в руке и глядела куда-то в перспективу меж темных стволов деревьев.

Сердце Машино сжалось от жалости:

— Скажите, Юрий Владимирович, а ее кто-нибудь навещает?

Ниркабов покачал яйцеобразной головой:

— К сожалению, нет. Как и большинство наших стариков. Но ведь, насколько я знаю, у Катерины Тимофеевны из семьи никого и не осталось?

Маша помотала головой:

— Нет. Не осталось.

А Бакрина вдруг повернула седую голову на звук шагов и — улыбнулась:

— Васенька? Ты, голубчик?

Маша замерла.

Юрий Владимирович взял ее под локоть, прошептал на ухо:

— Не удивляйтесь. Специфика Альцгеймера. Хранить давние воспоминания и не помнить того, что случилось пять минут назад. А потом добавил громко, радостно: — Здравствуйте, Катерина Тимофеевна! А мы к вам. Вот — Мария Каравай, из уголовного розыска. Хочет вам задать несколько вопросов.

И старушка резко сникла.

— Не Васенька… — тихо и горестно произнесла она в пустоту. И сколько Маша ни пробовала ее разговорить, ни словечка больше не произнесла.

Маша сдалась и некоторое время сидела с ней рядом, глядя, как и Бакрина, прямо перед собой.

Но будучи уверена, что слепая старуха видит много больше, чем она сама.

Андрей

Андрей совершенно не представлял, что ему делать с замдиректора Пушкинского музея. Вроде сидит человек, никого не трогает, от предложенного чая и кофе отказывается голосом резковатым, используя, впрочем, все положенные «спасибо» и «благодарю, нет». Но от него исходит такая волна нервозности, что ею заражается не только он, но и все парни в кабинете. Достаточно посмотреть, как Комаровский нервно стучит ногой, передергивает тощими плечами и даже — как вибрируют золотые очки на хрящеватом носу.

Серый крайне выразительно взглянул на Андрея со своего места — мол, выпроводи ты уже, бога ради, это недоразумение! Капитан крякнул про себя: что за манера у Маши — не заряжать свой мобильник, или оставлять его дома, или еще лучше — ставить на виброзвонок! Где она?!

Он снова посмотрел на Комаровского и вздохнул:

— Лев Александрович, может быть, я смог бы…

— Спасибо, я подожду! — Комаровский поджал и без того тонкие губы.

— Ясно, — сдался Андрей и вернулся было к бумагам, когда — о счастье! — в кабинет вошла наконец Каравай Мария. И Комаровский по-мальчишески резво вскочил со своего места.

— Здравствуйте, Лев Александрович! — Маша нерешительно улыбнулась и бросила удивленный взгляд на Андрея. — Вы меня тут ждете?

«Еще как тебя!» — подумалось Андрею.

— Здравствуйте, Мария, — сказал тот сухо. — Может быть, вы хотя бы теперь мне поведаете: как?!

— Что «как»? — нахмурилась Маша, снимая пальто. Комаровский, пусть и был в изрядном раздражении, галантно его принял.

— Как вы узнали?

— Что узнала?

Разговор напоминал беседу двух глухих, и все в кабинете оторвались от дел и стали с интересом к ней прислушиваться.

— Театр абсурда! — прошептал Хмельченко за спиной Андрея.

Комаровский не выдержал:

— Маша, перестаньте со мной играть! Откуда вам известно, что итальянский натюрморт — подделка!?

— Опаньки, — охнул Серый, а Андрей только смотрел на Машино растерянное лицо.

— Я… — она явно пыталась собраться с мыслями. — Я не знала. Это была… догадка.

Комаровский гипнотизировал ее взглядом.

— Уверяю вас, Лев Александрович. Это правда.

— Судя по всему, догадка удачная, — Андрей перестал делать вид, что интересуется бумагами на столе.

Маша смотрела, сощурившись, куда-то в пол, а потом подняла глаза на Комаровского:

— А как вы думаете, когда картину могли подменить?

Комаровский пожал плечами — видно, что тема эта была ему глубоко неприятна.

— Работа выставлялась около полугода назад в Псковском музее изобразительных искусств на выставке натюрморта. Но последняя экспертиза была сделана давно, так что — сами понимаете…

Маша кивнула:

— Скажите, Лев Александрович… А на картине что-нибудь поменялось?

Комаровский нервно поправил очки на переносице.

— Если у вас есть время, Мария, нам лучше подъехать в музей.

— У меня есть время, — сказала Маша спокойно, и Комаровский подал ей пальто, которое так и продолжал держать в руках.