Портрет Мессии

— Сеян очень осторожен и скрытен, — сказала Прокула. — Но жаждет трона, это ясно. С другой стороны, Тиберий слишком умен и расчетлив, чтобы назвать его своим преемником: тогда императора могут и убить. Так что пока он дает Сеяну надежду, и лояльность префекта обеспечена.

— Так ты считаешь, он может пойти против Тиберия, если тот вдруг… разочаруется в нем как в преемнике?

— Почти наверняка.

— Тиберий сможет ему противостоять?

— Все задают этот вопрос. У Тиберия по-прежнему есть друзья в армии, хотя теперь она состоит из сыновей тех, кем он некогда командовал. А сам Сеян влияния на легионы не имеет. Да и не может иметь. Ведь он так редко выезжает из Рима.

— На это нет причин, — заметила жена тетрарха. — Все войны кончились!

— Война бы усилила позиции Сеяна… — ответила Прокула и осеклась.

Она сразу же поняла свою ошибку, когда увидела, как блеснули глаза Иродиады, догадавшейся, что Сеян отчаянно нуждается в поддержке армии и народа, а маленькая победоносная война позволит ему героем войти в Рим, который бы приветствовал и восторженно принял его.

— Просто удивительно, что Тиберий не отрекается от трона и позволяет Сеяну править империей от своего имени, — простодушно заметил Антипа. В тот вечер он выпил изрядное количество вина и ясно мыслить был не в состоянии.

— Боги умирают, тетрарх. Они не выходят в отставку. Тиберий жив, пока сидит на троне, но не проживет и дня, если покинет его.

Прокула сочла, что этот ужин с Антипой и Иродиадой прошел удачно, ведь оба они — и тетрарх, и его супруга — принимали ее всерьез и ценили не только ее знания, но и суждения.

Другие вечера складывались не столь приятно. Антипа не переставал жаловаться на то, как несправедливо складывается история, какой урон нанес их роду сводный брат. Он слишком быстро напивался и начинал требовать развлечений. Каждый раз это означало одно и то же: Саломея должна была танцевать.

Однажды днем, гуляя по холмам Галилеи, Прокула спросила Иродиаду:

— Скажи, тебя не беспокоит, когда Саломея вот так танцует для тетрарха?

— Антипа женился на мне, потому что это был единственный способ приблизить к себе мою дочь. Я просто обратила ситуацию в свою пользу.

— Антипа спит с ней?

— Она сумела убедить его в том, что такой шанс может представиться ему очень скоро. Мое же дело — проследить за тем, чтобы этого не случилось, по крайней мере до того, пока я не получу то, что мне нужно. Немного походит на способ, с помощью которого Тиберий управляет Сеяном. Разница только в том, что Сеян жаждет императорского трона, а не двенадцатилетнюю девочку.

— Ну а ты чего хочешь?

— То, что Рим никогда не даст Антипе: старое царство Ирода. И не смотри на меня так, словно я сошла с ума. Я должна отдать Саломею в жены одному из ее двоюродных братьев, и тогда царство по закону будет принадлежать им. Ну а фактически — мне.

— Я вовсе не считаю тебя сумасшедшей. Вот только Тиберий не станет рисковать. Он не любит менять своих решений.

Иродиада весело улыбнулась.

— Тиберий не вечен. Пусть он даже и божество.

Цюрих

8 октября 2006 года

Если верить всему, что Итан прочел об этом человеке — а материалов о нем в Интернете нашлось предостаточно, — Джонас Старр был безумцем, точнее, безумцем с деньгами. Теперь же реальное состояние принадлежало Николь Норт, племяннице, которой он передал бразды правления Институтом Норт-Старр.

Во время переговоров о продаже картины ни Кейт, ни Итан не говорили с самими покупателями. Сделки всегда проводил отец Кейт, Роланд Уиллер. За это он брал треть прибыли, но все проблемы решал сам: выходил на клиентов, сочинял историю о происхождении предмета торга и часто даже подбирал вещи, которые могли понравиться тем или иным коллекционерам. Но эта сделка отличалась от всех остальных с самого начала. Итан нашел картину сам — помогло счастливое сочетание интуиции и везения. Но никаких гарантий: насколько ему было известно, ни один человек на свете не видел принадлежавшего Пилату портрета Христа с 1900 года. Да и сама ссылка на 1900 год была весьма сомнительного свойства, вполне возможно, последней шуткой умирающего. Впрочем, чем больше узнавал Итан о Джулиане Корбо, тем больше убеждался: легендарная картина находится именно у него. До 1900 года единственное упоминание о портрете проскользнуло в хрониках второго века, которые вел теолог Ириней Лионский. [14]

Итан и Кейт обратились к Роланду перед ограблением, желая узнать, сможет ли он найти покупателя, если, конечно, удастся похитить картину. Через несколько недель Роланд сообщил, что у него имеется прекрасный клиент. Он был профессионалом. Уиллер обладал нужными связями в Европе, Азии, на Ближнем Востоке, в Южной Африке и Северной Америке. Его знакомые коллекционеры живописи, артефактов и древних рукописей сквозь пальцы смотрели на законность их приобретения. Роланд сам навел справки и остался доволен: потенциальные покупатели готовы расстаться с маленьким состоянием, чтобы приобрести, по его собственному выражению, «мать всех икон».