Портрет Мессии

Джейн кивком указала на южную часть парка.

— Он в «Плазе». Спросишь мистера Гидеона.

Вытащив револьвер «сигма» 38-го калибра из кобуры — он носил это оружие при себе только в городе. — Мэллой протянул его мускулистому охраннику в штатском, дежурившему у дверей номера Дж. У. Ричленда.

— Не надо, — сказал мужчина по имени Майк неожиданно тихим голосом. — А вот это придется оставить.

Он указал на сотовый телефон Мэллоя. Мэллой кивнул в знак согласия и сунул оружие обратно в маленькую кобуру на ремне. Огромный Майк бережно положил мобильник на столик и достал из чехла металлоискатель. Провел им вдоль тела Мэллоя, опять же с его разрешения. Видимо, он проверял наличие передающих и записывающих устройств.

— Чудно все же устроен наш мир, — добродушно заметил Мэллой. — Телефон стал опаснее пистолета.

Майк слегка похлопал его по груди и плечам, очевидно желая убедиться, что при Мэллое нет таких старомодных записывающих устройств, как миниатюрный диктофон, и кивнул в знак согласия. Действительно чудно. Затем он отступил от Мэллоя, постучал костяшками пальцев в дверь, из-за нее послышался глуховатый голос Дж. У. Ричленда.

Номер походил на кабинет в старинном стиле, где все было белым: ковер, стены, мебель и шторы. Окно выходило в парк. Сидевший в кресле седовласый человек поднялся и радостно приветствовал Мэллоя. Рядом на кушетке примостилась молодая женщина. Ричленд, мужчина среднего роста, на вид лет шестидесяти с небольшим, был одет в темно-синий костюм, белую рубашку, алый галстук и того же цвета подтяжки. Пиджак он снял. Женщине было чуть за тридцать. Черные волосы гладко зачесаны назад — ни одна прядка не выбивается, — блестящие внимательные темные глаза и полные чувственные губы. Мэллой сразу заподозрил, что у нее грудные импланты.

Она окинула вошедшего изучающим взглядом, словно оценивая, будет ли от него толк в деле, затем обернулась к Ричленду. Да, такая может запросто разбить сердце и более молодого мужчины.

— Мистер Мэллой! — восторженно воскликнул Ричленд.

Он продемонстрировал свою телевизионную улыбку; юго-западный акцент был еле различим. Затем он окинул Мэллоя взглядом умных голубых глаз, и Мэллой решил, что Ричленд нисколько не похож на человека, приговоренного врачами к скорой смерти. Возможно, все дело было в прирожденном, бьющем просто через край оптимизме.

— Спасибо, вы так быстро приняли наше приглашение!

Мэллой был абсолютно уверен, что за последние несколько десятилетий не нашлось человека, который бы не откликнулся на приглашение Дж. У. Ричленда, но ответил вполне сдержанно и вежливо:

— Рад познакомиться, ваше преподобие.

Странная вещь произошла, когда они здоровались. Ричленд при этом смотрел Мэллою прямо в глаза и задержал его руку в своей на несколько секунд дольше, чем нужно. Сначала Мэллой не понял, что хотел сказать или подчеркнуть этим священник. Разгадка оказалась проста. Тот сделал это просто по привычке. Предполагалось, что у Мэллоя сегодня особый день, не какая-то там очередная церемония, которую стремишься скорее закончить. И определенно настанет момент, когда он захочет рассказать об этом людям. О том, что пожимал руку самому Дж. У. Ричленду! А уж нравится он ему или нет, неважно. Главное, что сам Ричленд считал себя великим человеком.

— У вас отменные рекомендации от весьма уважаемых людей, — заявил Ричленд.

— Рад слышать.

Все еще держа руку Мэллоя, священник добавил:

— Вы и вправду так хороши, как говорят?

Во фразе этой чувствовался некий вызов, но Мэллой решил не обращать на это внимания.

— Сами знаете, как с этим сегодня, — заметил он. Улыбнулся и высвободил руку. — Человек хорош ровно настолько, насколько успешно работает его реклама.

Ричленд рассмеялся, так радостно и фальшиво, что Мэллой почти возненавидел его.

— Поверьте мне, настоящая опасность возникает, когда вы начинаете верить своим газетам!

— Я закоренелый скептик, ваше преподобие, особенно в таких вопросах.

— Но ведь вы справитесь с этой работой? Так мне говорили.

А вот это уже серьезно. Он хотел гарантий. Мэллой этого не ожидал и решил подумать над этим позже.

— Когда мне было двадцать четыре, врач из армейского госпиталя в Бейруте сказал, что умереть мне будет непросто. Это все, что я могу вам обещать.

Ричленд снова громко расхохотался и хлопнул в ладоши. Этот жест Мэллой часто видел по телевизору. При этом обычно священник восклицал: «Услышу я „аминь“ или нет?»

— Умереть будет непросто! Отлично сказано! — Он обернулся к женщине, сидевшей у окна. — Знаешь, это определенно мой человек, Никки! — А потом, желая развить свою мысль, хотя особой необходимости в этом не было, он добавил: — Одиннадцать месяцев назад три врача усадили меня, чтобы не упал, и сообщили, что жить мне осталось от силы полгода. И знаете, что я сделал, мистер Мэллой?

— Да, сэр.

Но Ричленду не хотелось прерывать на этом историю.

— Я всех их уволил! А лекарства, которые мне давали, спустил в унитаз! А потом пал на колени и стал говорить с тем Единственным, Которому есть что сказать.

Мэллой вежливо улыбнулся, раздумывая над тем, какую же сумму запросить за услуги.