Портрет Мессии

Уиллер согласился с ним, заговорив на классическом немецком. Он прожил в Цюрихе больше двенадцати лет, и хотя сейчас говорит на этом языке достаточно бегло, есть проблемы в понимании диалекта. Его дочь говорит по-немецки, добавил он, но лишь в случае крайней необходимости. Она предпочитает итальянский, им она владеет куда лучше, чем английским, и ненавидит немецкий еще больше, чем длинные жареные сосиски с кислой капустой. Закончив эту свою речь, Уиллер вдруг спохватился и рассыпался в извинениях перед Николь.

— Не сочтите за грубость, я ни в коем случае не хотел никого обидеть.

Мэллой понял, что выпад был совершен с определенным расчетом, а демонстрация хороших манер есть не что иное, как способ замаскировать оскорбление. Типично европейский стиль.

— Ничего страшного, — отмахнулась доктор Норт с легким оттенком презрения, замаскированным ослепительной американской улыбкой.

Желая сгладить неловкость, банкир поспешил заметить, что ждать им осталось совсем недолго. Николь выразительно покосилась на дверь.

Минуты через полторы напряженного молчания тишину нарушил телефонный звонок. Ханс Гётц схватил трубку и ответил на швейцарском диалекте. Вскоре он сообщил присутствующим, что перевод денег благополучно завершен.

Доктор Норт протянула Мэллою пакет с видом женщины, отдающей своего младенца на попечение незнакомцу.

— Будьте осторожны.

— Непременно. Буду беречь, точно от этого зависит моя жизнь.

Уиллер рассмеялся несколько фальшиво.

— Так оно в каком-то смысле и есть.

Мэллой опустил пакет в сумку для книг, специально приобретенную для этого случая, и ждал, когда Норт выйдет. Она быстро поднялась из кресла, словно только что вспомнила данные ей инструкции. И снова сверкнула ослепительной улыбкой.

— Было очень приятно.

И вдруг перевела взгляд на сумку Мэллоя. Она хотела сказать что-то еще, но затем передумала и торопливо вышла из кабинета. Мисс Берлини последовала за ней. Как только она вышла, Уиллеру и Гётцу захотелось прокомментировать столь поспешный уход, но они промолчали. Чтобы снять напряжение, Мэллой спросил, каков прогноз на конец недели. Мужчины сразу расслабились. И сегодня, и завтра вполне приличная погода, сказал Гётц, а в четверг обещают с утра густой туман. Они заговорили о солнце, тумане и дожде в этой стране шоколада, но оживленный разговор был прерван возвращением мисс Берлини.

— Доктор Норт благополучно покинула банк, — сообщила она.

Мэллой приветливо улыбнулся Гётцу и Уиллеру.

— Приятно было вести с вами дела, джентльмены. — А затем, уже на немецком, он сказал мисс Берлини: — Нельзя ли попросить вас проводить и меня?

— Разумеется, — вежливо кивнула молодая женщина с холодной, но красивой улыбкой.

Войдя в лифт, Мэллой снова заговорил на швейцарском диалекте, восхищаясь красотой банка. На что мисс Берлини заметила, что работать здесь удобно.

— Ну а мистер Гётц? — спросил Мэллой. — Он хороший начальник?

— Один из самых уважаемых финансистов Цюриха, — ответила секретарша.

Мэллой никак не отреагировал на столь уклончивый ответ. Он прекрасно понимал эту женщину. Банкир приберегал всю любезность и вежливость, что оставались в его иссушенной душе, для клиентов. А те, кто на него работал, непрестанно ощущали безжалостный контроль над собой, ни один, даже самый незначительный промах не оставался незамеченным. Вежливый ответ мисс Берлини было легко перевести: работать на Ханса Гётца сущее мучение.

Уже внизу, в вестибюле, мужчина спросил, нельзя ли воспользоваться туалетом. Мисс Берлини повела его по узкому коридору в глубь здания. Затворив за собой дверь, Мэллой позвонил Маркусу.

— Одна минута, — сказал он.

Выйдя, он спросил секретаршу, есть ли здесь задняя дверь. Как к ней пройти?

Молодая женщина слегка покраснела. Она не привыкла пренебрегать желаниями клиентов, но и отклониться от протокола хотя бы на йоту тоже не могла.

— Боюсь, вы не сможете воспользоваться этим выходом. Он предназначен только для срочной эвакуации.

Мэллой улыбнулся.

— Как раз мой случай. Так мне туда?

— Да, но…

Мэллой не стал дожидаться, когда она договорит. Добравшись до задней двери, нажал на кнопку — тут же включилась сигнализация — и быстро вышел.

Он поспешил прямо к причалу, куда Штайнер как раз подгонял украденную моторку. Мэллой прыгнул в лодку и схватил М-16, который раздобыл для него полицейский. Вставил обойму, перевел в режим автоматической стрельбы.

Сдвоенные моторы бешено взревели, Маркус направил суденышко к середине реки, и в этот момент из задней двери здания выбежали два охранника банка. Снайперы тут же открыли огонь, оба охранника нырнули обратно в помещение. Лодка проскочила под низким мостом, отделяющим реку от озера. Мэллой тотчас развернулся и дал длинную очередь, заставив прохожих, собравшихся на мосту, пригнуться. Делая это, он высматривал тех, кто остался стоять или реагировал иначе, чем все остальные, но таковых не нашлось. Он вставил вторую обойму — на этот раз с боевыми патронами — и развернулся лицом к озеру; моторка стремительно летела по воде со скоростью не менее пятидесяти миль в час.