Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин

Юмашев поморщился и совершенно неожиданно перевел разговор в иное русло. Мне было заявлено, что с Борисом Николаевичем эта тема предварительно обсуждалась, и было поручено передать его предложение возглавить МВД. Это было и неожиданно, и в некоторой степени нелепо. Я сказал, что и года не проработал министром юстиции, только начало получаться, что это интересная работа… Идти на МВД я не хотел совершенно искренне, ведь есть достойные люди и в самом министерстве, а дергать человека с должности на должность — это не дело. Юмашев выслушал мои аргументы и обещал передать их президенту, который примет окончательное решение. Разговор был в субботу, а в понедельник я проводил коллегию в министерстве юстиции и около 11 часов поступило сообщение, что меня срочно вызывает Ельцин.

Накануне мне звонил Черномырдин, видимо, он знал об этом предварительном решении:

— Сергей, не отказывайся.

У меня с Черномырдиным всегда были добрые отношения, я ему верил и к его мнению прислушивался.

В приемной меня ждал Юмашев, который сообщил, что Борис Николаевич принял решение, поэтому, если я вздумаю отказаться, должен иметь в виду, что решение будет прежним.

Ельцин меня принял очень тепло, достаточно лестно отозвался о работе министерства юстиции, мы вспомнили Чечню, поговорили о других проблемах. Был хороший разговор, но затем президент подвел итог. Он сказал, что с учетом опыта моей работы в Минюсте, в аппарате правительства, он полагает, что мне нужно возглавить министерство внутренних дел. Я снова изложил свою точку зрения, что желательно было бы мне поработать еще года два министром юстиции. Мне искренне хотелось, чтобы Министерство юстиции приобрело ту значимость, то звучание, которое во всех странах мира имеет одно из главных ведомств.

Президент прервал:

— Все правильно, но сегодня нам важнее МВД, и это мое решение.

Возражать было бессмысленно — я военный человек… В тот же день был подписан указ, и в этот же день мы с Юмашевым прибыли в МВД, собрали коллегию.

Юмашев зачитал указ, просил «любить и жаловать».

В этот же день я, уже в должности министра, встретился со всеми заместителями. Новых коллег я знал давно. Они приняли меня удивительно спокойно, тем более что особой революции я делать не собирался. У меня была идея, которую я сразу изложил, суть которой была проста. Для МВД основная задача — бороться с преступностью, предупреждать ее, а потому основную составляющую должны представлять профессионалы чисто милицейского свойства, уйти от войсковой составляющей, которая в последнее время стал преобладающей. Структура должна быть более оперативной, более подвижной… Была предпринята попытка изменить функции ГАИ, хотя точное по сути новое название было многими воспринято неоднозначно. Но именно безопасность движения, по моему мнению, являлась главной задачей для инспекторов дорожного движения… Требовалось серьезное переосмысление и задач внутренних войск — самой острой с точки зрения задач структуре МВД».

Каким бы привлекательным с точки зрения реализации своих замыслов ни представлялось МВД, Минюст Степашин покидал с разочарованием от нереализованных идей. После достаточно скучного административного департамента правительства России, где, как в почетной ссылке, коротал дни бывший директор ФСБ, Министерство юстиции казалось ему безбрежным океаном со своими бурями, штилями и подводными рифами.

Девять месяцев — в Министерстве юстиции этот срок пролетел как один день. Примечательно, что за эти месяцы Минюст в глазах обывателя стал приобретать вполне солидные очертания госоргана. И даже банный скандал с Валентином Ковалевым не повлиял на это. Напротив, он как бы разграничил две эпохи в судьбе Минюста.

«Я собирался в отпуск, заслуженный, нормальный. Не было войны, шел 1997 год… — вспоминает Степашин. — Неожиданно мне позвонил Владимир Путин — руководитель контрольного управления администрации президента (с ним я был очень хорошо знаком еще по Ленинграду, у нас были дружеские отношения) — и сказал: «Сергей, надо встретиться». Договорились встретиться на улице у Белого дома. Он подъехал, и мы немного погуляли в парке. Визит не был неожиданным, но причина приезда оказалась странной. Он говорит: «Вот, Ковалев ушел, почему бы тебе министром юстиции не быть? Ты доктор юридических наук, опыт у тебя большой».

Я был обескуражен, хотя и польщен. Говорю: «Несколько неожиданное предложение, хотя и интересное. Но как на это посмотрит президент?»

«Если ты не возражаешь принципиально, то я тогда переговорю», — закончил он разговор.

По всей видимости, у него уже был разговор с Ельциным. Через два дня меня вызывает к себе Черномырдин и говорит, что есть такое предложение. Я попросил сутки, чтобы подумать, потому что это было достаточно серьезно. Я действительно хотел подумать и уточнить, что представляет собой Минюст, с кем придется работать, какие задачи решать. Провел несколько встреч, посоветовался с людьми, которые ко мне неравнодушны, и принял решение, что надо рисковать.