Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин

Если бы Россия вернула после взятия Грозного Чечню, не надо было бы в декабре снова входить в Грозный. Если бы не надо было входить в декабре, то не надо было бы делать подарок в день рождения Павла Грачева 1 января.

Если бы не надо было делать подарок, то не надо было бы без подготовки проводить войсковую операцию.

Если бы без спешки и с умом проводили бы войсковую операцию, то не погибли бы пацаны. Если бы не погибли пацаны, то общество бы не так политизировалось, и армия бы имела поддержку в своих действиях.

Если бы армия имела поддержку в своих действиях, то к маю операция была бы завершена, так как боевики компактно сосредоточились в горах и были блокированы. Если бы в апреле 1995 года в преддверии 50-летия Победы не был объявлен мораторий на ведение боевых действий, то бандиты и сепаратисты были бы уничтожены так же компактно, как они разместились.

Если бы они были уничтожены, то они не просочились бы, спустившись с гор, и не начали партизанскую войну.

Если бы они не начали партизанскую войну и не стреляли в спину, то меньше было бы потерь среди мирного населения, которое, ожесточаясь, стало множить отряды боевиков.

Если бы они не вливались в ряды боевиков, то не расширялось бы противодействие Российской армии.

Если бы не было противодействия Российской армии, то можно было бы сформировать легитимное правительство Чеченской Республики, а не прибегать к марионеточным фигурам.

Если бы мы не прибегали к марионеточным фигурам, то армия Масхадова (почти уничтоженная) не собралась бы в единый кулак и не стала бы в августе штурмовать Грозный.

Если бы генерал Пуликовский выполнил свой ультиматум и уничтожил бы остатки сепаратистов, то не приехал бы Лебедь.

Если бы не приехал Лебедь, то он не подписал бы договора о капитуляции.

Если бы он не подписал договора о капитуляции, то не было бы у боевиков ощущения реванша, а у России чувства позора.

Если бы у России не было чувства позора, то ей не надо было бы заигрывать с кукольной фигурой Масхадова и помогать ему деньгами.

Если бы мы не помогали ему деньгами, то эти деньги бы шли в карманы россиян, а не верхушке бандитов.

Если бы деньги не шли бандитам, они не укрепляли бы свою армию и не претендовали на возмездие.

Если бы они не претендовали на возмездие, то не осуществляли бы террористические акты безнаказанно.

Если бы они не были безнаказанными, то не посягнули бы на вторжение в Дагестан.

Если бы они не посягнули на Дагестан, то не надо было бы бомбить базы боевиков в Чечне.

Если бы мы не бомбили базы боевиков, то они не совершали бы теракты в Москве.

Если бы они не совершали теракты в Москве, то Москва не начала боевые действия против Чечни.

Если она вошла в Чечню, то ей надо брать Грозный.

Если его не взять к зиме или не найти другого приемлемого варианта, то война может затянуться.

Если война затянется, увеличатся потери. Если увеличатся потери, то изменится отношение к действиям властей в обществе».

Для Степашина Чечня была сравни трясине. Чем больше пытаешься вырваться, тем глубже засасывает.

Подписывая 23 октября 1991 года заключение комиссии о роли органов КГБ в августовских событиях, Степашин не задумывался о том, что именно в эти дни начиналось то, что одни называют антиконституционным путчем в Чечено-Ингушетии, другие Кавказской войной.

С сентября того года ситуация в Чечено-Ингушской Республике резко обострилась. Нападения на военнослужащих, захват здания правительства, беспорядки стали нормой в самой к тому моменту экономически благополучной республике Северного Кавказа.

Первыми опасность этого почувствовали представители общественности и религиозные деятели. Они взывали к Москве, но та была озабочена своими проблемами. Только 10 сентября в Грозный направилась делегация от РСФСР (как будто ЧИР не являлась ее составной частью). Ее встретили в штыки. Ряд резких заявлений вице-президента России Александра Руцкого был воспринят, как провокационный. Началась цепь необратимых на первый взгляд процессов, в условиях абсолютной импотенции органов власти. Затеянная переписка Москвы с Грозным без принятия жестких мер носила косметический характер.

25 октября грянул гром. Митинг кучки националистов в Грозном выплеснулся с отведенной ему площади.

Время было — лучше не придумаешь. Органы власти были практически парализованы внутренними дрязгами: «А где ты был 19 августа?» Москва мела пургу, которая сметала и правых, и неправых.

При попустительстве Москвы в Чечне прошли выборы. За первого президента ЧР проголосовало 85 процентов избирателей. Советский генерал Джохар Дудаев, покрывавший ковровыми бомбардировками братьев мусульман в Афганистане, стал первым лицом самопровозглашенного государства.

Первыми под каток попали чекисты.