Портрет моего мужа

Сперва в замке, где мне отвели целых две комнаты, благо, хозяин замка овдовел, дети его предпочли нынешний свободный мир, а почтенная домоправительница, которой в скором времени грозило стать новой хозяйкой замка, ко мне отнеслась снисходительно.

Я была тоща.

Неприкаянна.

И дурновата, если приехала не с нарядами или там шерстью, но с ящиком какого-то железа. А блаженных боги не велели обижать.

Меня и не обижали.

Сперва я просто жила. Просыпалась. Умывалась ледяной водой. Одевалась. Как-то вдруг выяснилось, что прежние мои наряды совершенно не годятся для этого места, но почтенная Гедре принесла с дюжину платьев.

– Дочкины, – сказала она, раскладывая их на кровати. – Когда малой еще была… видишь, не зря сохранила.

Платья, пусть и выстиранные, все одно неуловимо пахли лавандой. Плотная шерсть, из которой они были сшиты, защищала от холода, а легкий плащ из рыбьих шкур спасал и от промозглых местных ветров, и от дождей.

Я подарила Гедре браслет на удачу.

Она приняла его милостиво. И по вечерам мне стали подавать теплое козье молоко с маслом и медом. Я пила… почему-то все, происходящее вокруг, воспринималось ненастоящим, этакой игрой, в которую я вступила по воле брата.

Спустя месяц я решилась выбраться из замка.

Спустя два – отыскала место на берегу, с которого удобно было следить за лодками. Через три поинтересовалась, нет ли работы для артефактора. Не скажу, что мне поверили сразу. Все же в этом, будто затерявшемся в прошлом, привыкли, что место женщины – подле мужчины. И все, на что она способна, так это вести хозяйство.

Следующий год я работала.

Просто работала.

На замковой кухне, где помимо сложенного из камней очага, имелась почти новая – всего-то сотню лет разменяла – печь на кристаллах. Энергии она жрала много, а еще с завидной регулярностью выходила из строя, и тогда хозяину, единственному, кто хоть сколько разбирался в артефакторике, приходилось снисходить до кухни.

…он же время от времени восстанавливал стазисную установку, спасая продукты от порчи.

И обновлял защиту.

Питал силой обережные камни рыбачьих лодок и связку целительских амулетов, которыми приходилось довольствоваться, поскольку сами целители отчего-то не желали задерживаться на Ольсе.

Печь я починила.

А потом изменила, перепаяв старые энергоемкие и ненадежные контуры. Потом изменила еще раз, стараясь не вслушиваться в глухое ворчание Гедре, которая к новшествам относилась с немалым подозрением. Впрочем, как и большинство местных.

Но печь заработала.

И камни перестала опустошать с прежней жадностью, а уж когда удалось стабилизировать пяток разных температурных режимов, благодарность кухарки достигла небывалых размеров. Виданое ли дело, чтоб хлеб да жаркое без пригляду доходили…

…следом занялась стазисной установкой.

И светильниками, которые работали еле-еле, а в грозовые ночи и вовсе гасли, будто пугаясь стихии. Постепенно люди, еще недавно полагавшие меня блаженной, если не переменили полностью свое мнение, то сочли, что и блаженные могут приносить пользу. А уж когда лодка молодого Нетта, разрисованная мною – вот уж баловство, которое только старики и оценили – уцелела, наскочив на блуждающий морской зуб, снисходительность сменилась не то, чтобы уважением, скорее появилась некоторая толика доверия. А вскоре сала Терес словно бы невзначай поинтересовался, не желаю ли я, случайно, подзаработать пару монет? Дело верное, только…

…я же понимаю, что в нынешнем мире малым островам, навроде Ольса, выжить непросто.

Некогда его прадед держал дюжину кораблей и выходил в море за добычей. Когда попадались косатки, когда… на что иное везло, но теперь-то все иначе.

Косатки, конечно, остались, но морской зверь умен и хитер, а на людей охотиться закон не позволяет. Что остается? Ракушки собирать? Разводить нежную белую рыбу для столичных рестораций? Оно-то, конечно, тоже неплохо, но…

Душа требует иного.

И мне передали с полдюжины стандартных заготовок, попросив сотворить что-нибудь этакое… интересненькое… что именно? А чего захочется… главное, чтоб без смертоубийства, а то за этакое уж больно королевские псы ярятся.

Признаюсь, заказ поставил меня в тупик. Одно дело чинить, и совсем другое – создавать… что? В голове было пусто, да и не только в голове. Я захватила с собой инструмент, пусть и старый, собранный мною за годы учебы, но вот расходники… ограненных кристаллов всего-то с дюжина. Лунного серебра едва ли полтора грана наберется, не говоря уже о платине или золоте. Впрочем, с золотом на острове проблем не было, стоило лишь упомянуть, как сала Терес принес шкатулку с золотым ломом. Рваные цепочки, гнутые браслеты, некоторые, подозреваю, весьма древние, но…

– Если еще чего надо, напиши, – велел он.

А я кивнула.

И вытащила из шкатулки половину медальона с отпечатком клевера… символ Эйры, стало быть, медальон женский. Кто его разрубил?

В бою ли?