Портрет неизвестной. Часть1

– Какие вы несчастные, что же вас так обделили-то? Обычно столько девчонок поступает учиться. Это что? Новые правила какие-то? Я, пока училась, с живописцами не очень общалась, а вот с факультета истории и теории искусства у меня много знакомых. Моя лучшая подруга Светлана тоже искусствовед, и сейчас она преподает в Академии. Вы ее часом не знаете Светлана Цой – читает историю русского современного искусства? Я, кстати, сегодня как раз у нее в гостях была, засиделись поздно, вышла на улицу, а тут такая история.

Иван отрицательно мотнул головой. – Что-то я не припоминаю дам-профессоров. И фамилию такую не встречал.

– Скажете тоже, Светка и дама! Эти понятия несовместимы! – фыркнула Лиза. – И потом она не профессор, а только доцент. А фамилия – так она замужем за корейцем. Очень талантливый художник Константин Цой, не сталкивались? Он тоже в Академии преподает?

Наконец Прошка принес большое блюдо с румяным, источавшим непередаваемый аромат, пирогом, два заварочных чайника: один побольше, а другой поменьше друг на дружке, два гладких стакана, бренчащих в подстаканниках, и рюмку с водкой. Заварка была насыпана в верхний чайник, а в большом пузатом нижнем – кипяток. Официант заварил чай и, сказав: «Приятного аппетита-с», – отошел.

Лиза поднесла ладони к нижнему горячему чайнику, приятное тепло потекло по рукам к самому сердцу. От удовольствия она даже прикрыла глаза, говорить не хотелось. Посидев так несколько мгновений, девушка пригрелась, разомлела и ее начало клонить в сон. Она сложила руки на столе и опустила на них свою усталую голову. Наверное, и заснула бы, почти обнимая чайник, если бы кто-то деликатно не кашлянул. От этого звука Лиза резко распрямилась и распахнула глаза, некоторое время недоуменно оглядываясь. Потом перевела взгляд на сидящего перед ней мужчину, медленно вспоминая кто это такой, а затем на стоящий перед нею стакан, наполненный горячим чаем. – Простите, почти заснула!

– Это мне? – спросила она потягиваясь, зевая.

– Вам! – ответил Иван. – И вот это тоже вам! – выливая с этими словами всю водку в Лизин стакан. Она даже моргнуть не успела!

– Иван! Что? Что вы делаете?! Я не пью водки! Мне нельзя!

– Относитесь к этому как к лекарству, Елизавета, для внутреннего согрева, а то вы можете заболеть, одежка на вас несерьезная какая-то. – примирительно ответил он.

– Спасибо, конечно, за заботу, но я же не просила! Я же за рулем…была. А, гори оно все синим пламенем! «За здоровье!» – отсалютовала Лиза стаканом, вспомнив, что ее руль сейчас не понятно, где рассекает по заснеженным проспектам.

После того как Лиза сделала хороший глоток крепкого чая с водкой, внутри тоже растеклось приятное тепло.

– Да, правы опытные люди, утверждавшие, что глоток водки способен примирить тебя с обстоятельствами! Как говориться – in vino veritas, in aqua sanitas!1 – заметила она. То напряжение, которое весь день сковывало ее как в тисках, начало потихоньку отпускать. Отломив кусочек пирога, Лиза с удовольствием отметила, что пирог не только румян и ароматен, но еще и вкусен. А еще желудок вспомнил, что он практически весь день накануне провел в режиме жесткой диеты, если не считать той булочки, что удалось перехватить, пока они разговаривали со Светкой и Вероникой Альбертовной. Девушка почувствовала совершенно зверский аппетит. Поэтому, уже не стесняясь, она отломила кусок пирога по больше.

– Вы изучали латынь? – спросил Иван, наблюдая как стремительно пустеет блюдо с пирогом. Сам при этом к пирогу не притрагивался, прихлебывал только пустой чай из своего стакана.

– Да нет, – ответила Лиза, в этот момент она откусила совсем огромный кусок и продолжила фразу только после того, как расправилась с ним, – знаю несколько поговорок общеизвестных, не больше. Извините, что я с вами так разговариваю, не отрываясь от пирога, и понимаю, что это крайне неприлично, но я действительно целый день ничего не ела. А вы что, знаете латинский?

– Конечно, и греческий к тому же. Это же классический курс из гимназии.

– Понятно – ответила Лиза, – мы не гимназию кончали, а обычную школу, там эти изыски не преподавались. И зачем вам, позвольте полюбопытствовать, этот мертвый язык?

Ответить он не успел, потому что колокольчик на двери звякнул и на пороге, в клубах пара, появились два молодых человека. Увидев Ивана, они тут же подошли к нему.

– Здорово, Иван! Что ты тут в одиночестве сидишь, и без нас?! – сказал один из них.

– Мы тебя в мастерской ждем, а ты тут! – поддержал второй, и заметив Лизу продолжил. – Да еще и не в одиночестве!

– Да, конечно, позвольте представить, – вставая обратился Иван к Лизе. – Это мои друзья, тоже студенты, Мирон и Николай.

– Мирон и Николай, позвольте представить вам мою новую знакомую – мадемуазель Елизавету Михайловну!

– Очень приятно! – сказала Лиза и протянула руку Мирону. На вид ему тоже было около 20-25 лет. Среднего роста. Яркий брюнет с густыми черными волосами, и такой же густой бородой. Красивое лицо с миндалевидными южными глазами. В его облике было что-то средиземноморское, южное, столь неуместное в северном городе.