Портрет неприкаянного духа

— Придумайте что-нибудь! — умоляюще попросила Юлька.

— Единственное, что могу предложить, — отдельную палату. В столовую ходить не придется, в одноместные палаты еду приносят буфетчицы. Если ваша больная не будет бродить по отделению, то скорее всего удастся сохранить инкогнито.

— Сколько это стоит? Мы заплатим! — пообещала Юлька.

Доктор сердито посмотрел на нее:

— Разве я говорил о деньгах? Но вы мне заплатите рассказом о привидении. Согласны?

Ребята дружно закивали.

— А теперь идите и договаривайтесь с больной. Получите ее согласие, а я, со своей стороны, сделаю все, что в моих силах.

Уговаривать домработницу не пришлось. Ей самой не очень-то хотелось, чтобы ее работодатели узнали о том, что она лежит в больнице, оставив вверенного ей ребенка без присмотра. И отказаться от лечения она не могла — слишком плохо себя чувствовала. Мумия твердо пообещала не разгуливать по отделению.

Все уладив, ребята вернулись в кабинет доктора. О картине и творящейся с ней чертовщине рассказывал Кирилл, Юлькино участие ограничилось энергичными кивками.

Выслушав ребят, доктор задумчиво пробормотал:

— Случай уникальный.

— Вы нам не верите? — Кирилл с подозрением посмотрел на старичка.

— У меня нет оснований не верить вам. Я сорок три года работаю в больнице, навидался и наслушался всякого. Здесь рядом железнодорожный тоннель, и я разговаривал с четырнадцатью пациентами, которые утверждали, что в тоннель их заманила красивая светловолосая девушка-призрак. Она звала на помощь, люди спускались с насыпи, заходили в тоннель и попадали под поезд. Вы только представьте себе, четырнадцать человек! И это только те, кто покалечился, а сколько людей погибло под колесами поездов и электричек благодаря девушке-призраку? Я специально узнавал, за последние пятьдесят лет в тоннеле погибло тридцать два человека! Это, мягко говоря, очень странно. Ну, зачем человеку поздно вечером или ночью лезть в тоннель? Не знаете? Вот и я не знаю, — развел руками доктор.

Кириллу неудобно было прервать врача, но нужно было поторапливаться, скоро приедет дедушка со своим приятелем, знатоком живописи.

Доктор заметил нервозность ребят и прямо спросил:

— Спешите?

— Спешим, — признался Кирилл и торопливо объяснил: — Мой дед привезет к Юле своего друга из Москвы, он разбирается в картинах и слышал о Карменсите.

— Тогда идите, — добродушно усмехнулся доктор.

Выходя из кабинета, Юлька краем глаза заметила, как старичок перекрестил их.

Юлька и Кирилл подошли к дому как раз в то время, когда у подъезда затормозило такси.

— Кирилл! — окликнул дед. Ребята подошли к машине.

— Познакомься, Яков Ильич, а это мой внук Кирилл.

Кирилл пожал руку пожилому мужчине, сидящему в машине. Яков Ильич, пыхтя, вытащил полное тело наружу. Юлька незаметно рассматривала московского гостя. Черные глаза-пуговки, нос картошкой, несколько десятков волосков окаймляют гладкую, розовую лысину. Смешной.

— Яков Ильич, — церемонно поклонился коллекционер.

— Юлия.

— Очень приятно.

— Идемте, я покажу вам картину.

— Дед, ты куда? — донесся до Юльки изумленный возглас Кирилла.

— Домой пора, дела, — и дед укатил в такси.

Кирилл растерянно почесал затылок и вслед за Юлькой и Яковом Ильичом вошел в подъезд.

— Вот она! — Юлька указала на картину. Яков Ильич внимательно ее осмотрел, провел рукой по полотну и золоченой раме, опустившись на четвереньки, изучил надпись.

— Карменсита! — почти благоговейно прошептал он, поднимаясь.

Яков Ильич рассматривал картину, ощупывал раму, осторожно прикасался к холсту. Это продолжалось довольно долго. Юлька свирепо глянула на Кирилла, мальчик растерянно пожал плечами.

Вспомнив, что никого из взрослых нет дома, Юлька приняла на себя роль хозяйки. Она накрыла стол в гостиной и позвала гостей пить чай.

Кирилл оценил Юлькины старания и незаметно показал ей большой палец.

Яков Ильич пил крепкий чай, с аппетитом поедал булочки и варенье и лукаво поглядывал на ребят.

— Ну, что там с картиной? — не выдержал Кирилл.

— Уникальная вещь, семнадцатый век! — радостно сообщил Яков Ильич. — Я не раз слышал об этой удивительной картине, а видеть не приходилось.

— Скажите, она ценная? — отважилась спросить Юлька.

— Ну это как сказать. Если оценивать полотно и раму в денежном эквиваленте, то больших денег за них не получишь. Художественная ценность сомнительна, это не Рембрандт и не Рубенс, — и, заметив разочарованные лица собеседников, Яков Ильич утешил. — Зато она имеет историческую ценность. Я уже не говорю о том, что картина написана в семнадцатом веке, это полотно окутано туманом таинственности, с ней связано много загадочных событий.

Ребята, забыв про чай и варенье, затаив дыхание, слушали коллекционера.

— Карменсита, — Яков Ильич произнес имя, будто пробуя его на вкус. — Ко мне поступала отрывочная информация об этой женщине и картине. И мне удалось упорядочить сведения и создать связную историю.

— Карменсита на самом деле существовала? — пораженно воскликнула Юлька.

— Существовала.

Кирилл решительно вмешался в разговор и, не упуская ни одной подробности, рассказал о разгуливающем по квартире привидении.