Портрет по завету Кимитакэ

Во-вторых, я столкнулся с дилеммой, где причастность к такому взрослому действу с юного возраста породило во мне два противоположных чувства. Первое «я» почувствовало гордость, понимая, насколько оно умудрилось обогнать одноклассников, занявшись «этим» ещё до первого класса. Второе «я» вернулось к теме стыда, показав неправильность подобных пристрастий.

После этого в наших перешептывающихся разговорах появились зачатки причинно-следственных связей. Элементы любви, мастурбации и, разумеется, секса (тут уже Г. притащил устный слиток познания) оказались тесно связанными вещами, дополняющими друг друга.

Как инь и ян; Как белое и чёрное; Как день и ночь; Три этих элемента являлись самостоятельными понятиями, но в то же время они не могли существовать друг без друга. К такому сложному выводу я пришел самостоятельно, провалявшись в думах не одну ночь. Каждый человек является невольным изобретателем колеса в то время, когда оно уже давно изобретено, и от этого никуда не деться.

Девочка полюбила мальчика. Мальчик полюбил девочку. До знакомства они занимались мастурбацией, но когда их связала любовь — они начали заниматься сексом, чтобы стать мамой и папой. Такая вот незамысловатая формула.

Эти знания позволили мне немного успокоиться. Хоть у меня и были большие чувства к Д., но отсутствовало какое-либо желание видеть его в своих эротических фантазиях. Подобно самым преданным учёным, я искренне пытался представить своего друга, но привычное желание и слюноотделение отсутствовали. Получалось, что моя чувственная зона находилась в приблизительном радиусе допустимых обществом норм, за которые мне не стоит испытывать стыд и смущение.

Однажды, по чистому совпадению, я услышал из телевизора связку «платоническая любовь». Прозвучала эта фраза от актрисы, дававшей интервью для шоу, посвящённому сплетням о личной жизни знаменитостей. Такие передачи я обычно не смотрел, но в этот раз матушка вычёсывала отмершие кусочки кожи у меня на голове. Перхоть — очень досадная неприятность для кого угодно. Со «снегом» на голове да на публику — кошмар!

«Платоническая» — прозвучало вполне умно́ и безобидно. Не упуская шанса, я спросил у мамы, что это за слово? Именно так я сформулировал свой вопрос, не употребив слово «любовь» для более надёжной конспирации.

«Понимаешь, сынок, платоническая любовь, — родитель использовал именно связку, поэтому я сразу смекнул всю неразрывность этих слов, — это, допустим, когда ты любишь друга. Ты его ценишь, вы лучшие друзья. И вот получается, что платоническая любовь — это, в первую очередь, положительные чувства дружеского характера».

Какое чудесное совпадение обстоятельств! Стоит ли мне что-то добавлять, кроме как упомянуть своё полное облегчение? Это самое «платоническое» скинуло груз с плеч, дав самое вразумительное и приличное объяснение моим чувствам.

Только через много лет я набреду на значение слова «платоническая», узнав, что означает оно не любовь к человеку, исключающую интимную близость, а фактическую неосуществимость, гуляющую только в мечтах. Здесь рождается одно из главных правил жизни: доверяй, но проверяй.

* * *

Первый класс промчался, оставив после себя следы зародившихся знаний в маленьких головах и начального опыта коммуникации, которые способствовали бытийной гибкости. Разумеется, отвечать за всех будет неправильно, но лично я старался наблюдать за каждым одноклассником, в стремлении поглотить саму суть.

Первоначальная смущённость вместе с отрешенностью быстро улетучились, сформировав в целом дружный коллектив. Это не означает, что каждая единица была в «обойме» общего пистолета, но однонаправленной ненависти к кому-то конкретно или напротив, односторонней любви — не было.

Каждый задира мог спокойно пообщаться с самой прилежной девочкой. «Тростинка» спокойно поддерживала беседу, но более серьёзной дружбы не следовало. И такие здоровые отношения вполне устраивали бо́льшую часть одноклассников.

Как и в любом коллективе, осмысленные отношения образовывались небольшими клочками. Кучка мелких прайдов, в каждом из которых имелся свой предводитель.

Мальчики в этом плане явились в очень интересной роли посредников, всячески стараясь не сближаться ни с одной группой девочек. Мы держались всегда обособленно, больше смеясь и в шутку воюя между собой. Патриархальная такая клоунада. Но эта самая нейтральность позволяла нам быть открытыми к девочкам из любой группы что, к слову, было очень удобно.

Детская дипломатичность. Она особо была полезна при конфликтах между особами из разных кружков.

На группы девочки разбились очень даже систематически, обойдя факторы случайных сплетений. Тогда я это принял за странность. Неужели людям интересно дружить с себе подобными? Но анализируя первый год — пазл сложился.

Считавшие себя красивыми начинали дружить с красивыми. Умные особи тянулись к умным. А девочки «милосердия» чем-то напоминали мальчишеский нейтралитет, но в них чувствовалось не собственное желание, а только вежливая воспитанность, которую внушали им родители.