Портрет по завету Кимитакэ

Немного душно и чешется лицо. Третичные симптомы ломки. Моя временная очистка прошла более чем удачно, поэтому пока не вижу причины развязываться, хотя признаюсь, глаза только и бегают по загаженным подворотням в поиске подозрительных лиц, с кем можно было бы завести непринужденный разговор.

Я знаю, любой импульс в неправильную сторону заставит сорваться, начав кубарем нестись в сторону разрушения. Я так боюсь смерти! Точнее, я слишком привязался к материальному. Так говорят люди из «лауши».

Порою создаётся чувство, словно весь путь человека — подготовка к Миру без его существования; подготовка единицы перейти в отрицательный цикл распада. Мы вроде одним краешком затрагивали с вами эту тему, но высказать лишний раз одно из банальных предположений никогда не бывает лишним, особенно когда оно вполне естественно укладывается на скрытое стремление поиска пути к спасению от смертного облика в иной форме своего гипотетически возможного существования. То есть — поиск избегания смерти начинает происходить в недоступных для сознания плоскостях, откуда и берётся столько догадок. Может именно поэтому в таком стремлении и проявляется побочная тяга к сожжению этой жизни, словно она дефектная.

Переводя на современную метафору: жизнь — белоснежные штаны, от которых мы отказываемся, видя их ближайшую перспективу быстро испачкаться. Нам нравятся светлые вещи, но носить их невыгодно.

Смеюсь собственной глупости. В первой попавшейся кофейне беру стакан горячего. Более-менее спокойный пролёт. Сигарета. Не хочется быть слишком сентиментальным, но сейчас процесс поглощения кофе и дыма доставляет мне чрезмерное наслаждение.

* * *

Более поздний вечер. Из всех окон струится яркий свет. Уличные музыканты. Бездомные с богатой историей. Прохлада, обволакивающая обнаженный затылок. Кто я теперь? Нельзя уже сказать, что я именно тот, кем был раньше. Нет. Это слишком просто. Точнее, вопрос ведь задан не про общие характеристики по типу имени, внешности в целом и дело даже не в убеждениях.

Можно сколько угодно думать, что человек меняется внутренне или ошибочно полагать о противолежащем. Только правда всегда будет неоднозначна и пролегает она где-то между двух точек. Мы постоянно меняемся, где все негативные и качественно-положительные передвижения базируются на полученном предыдущем опыте.

Из этого можно предположить: первые удары по внутреннему мрамору происходят интуитивно. Ещё неясно, какая форма задастся; в этом деле главное — как можно раньше увидеть замысел (либо заметить ошибку) для минимизирования дальнейших потерь.

Каждую секунду мы ваяем внутреннюю мраморную статую, пока окончательно не превратим её в надгробную плиту. А пока есть время, происходит выправление, но оно не в состоянии приобрести абсолютно новую форму. Каждый неверный шаг будет отмечен рубцами.

Убийца так и останется убийцей, даже если изберёт путь праведника. Любая его благодетель будет обременена прошлым, выставляя себя напоказ в ночи.

«Боже, я отстроил храм. Я спас десятки людей из пожара. Я раздал все блага нуждающимся» — будет говорить бывший киллер. А молчаливый бог в ответ только одним своим взглядом промолвит: «И пришел ты на этот путь через величайший грех».

В головную подкорку записан каждый вздох, честное слово. Для кого-то может показаться это некой формой богохульства, но мне почему-то кажется, что основная тенденция к формированию порока происходит от заблуждения, которое, в свою очередь, формирует внеобщественную искренность к собственным злодеяниям.

Определение греха происходит не внешним общественным порядком, а внутренним начальством, которое даёт предельно ясный отчёт о поступках, формируя и отношение к ним.

Есть безумцы, на чьей совести чужая кровь, но их внутренний голос, вопреки всеобщему порицанию, считывает совершенную мерзость, как высшее благо. И ум такого человека, этого грязного маньяка (которому вечно гореть в аду) преисполнен пением ангелов. Он выполняет то предназначение, которое ему шепнули на ушко. Этого «низкого» человечишку не мучает бессонница, и уж точно он не страдает сбитым пульсом, а если такой сбой и происходит, то только от волнения из-за свершенного предназначения.

По моему мнению, именно раскаявшийся, и понявший свою низость человек вполне вероятнее попадёт в (предполагаемую) преисподнюю, нежели самое ужасное зло, считающее себя светом. И всё опять же упирается в чувство вины.

* * *

У одного из ТЦ со мной заговорили две девушки, попросив прикурить. У них действительно сломалась зажигалка, а покурить хочется сейчас.

Происходит непринуждённое общение. Личная информация разлетается из уст быстро, формируя доверительный тон. Пара шуток. Улыбки.

После этого мы рассасываемся в толпе без взятых друг у друга номеров. Мы не обещаем увидеться и, скорее всего, случайность больше никогда не сведёт нас вместе. Именно в такой встрече я почувствовал уют и комфорт. Как же в действительности нужно мало человеку для счастья.