Портрет по завету Кимитакэ

Допустим, еда. Как уже было сказано выше, мы её употребляем. Она нас употребляет. Пища бывает для ума, для настроения и с пылу, с жару. Еда — основа. По такой логике и космос ведь чем-то питается, правильно? Скорее всего энергией (ведь именно её дарит еда), а раз так, то любой наш приём пищи — это кормление космоса. Как вам такое? Замкнутая цепочка, образующая монументальную идею об одержимости высших физических (и выходящих за грани этого понимания) сил накормить всех вусмерть. И ведь каждый считает себя главным. А вот ещё. Забавно так.

Девочка идёт с мамой и пытается ударить родителя маленькими кулачками, приговаривая: «Ну купи, купи, купи!»

Меня умиляет это не только с точки зрения наивности, но и с точки искренности настоящей трагедии, сравнимой с потерей чего-то действительно дорогого. Приоритеты меняются. Последний штрих: молодая мама игнорирует ребёнка, пытаясь внутренне собраться в другую структурную идею. Делегирование в пустоту. Ребёнок должен превратиться в уроборос.

Я понимаю, последние строки не должны были быть такими размазанными и «ни о чём». Простите. Честное слово.

Хотелось бы закончить на действительно сильной ноте, словно я смог сделать какие-то выводы. Или, допустим, мне что-то открылось такое (даже пусть и почти неуловимое), что смогло бы изменить меня и вас. Где прожитые годы стали бы тем самым опытом, который принёс пользу и дал будущему хороший запал. Но, увы, записывая свои последние бесцельные шатания по чужому городу, я не хочу врать.

А все эти несвязанные предложения — всего лишь попытка не расплакаться за себя и за всех вас. Таких же ранимых, как и я. Таких же потерянных. Заблудших. Не понимающих ровным счётом ничего. Теряющих каждый день по чуть-чуть себя. Медленно гаснущих под натиском, и замешанных событиями, где, казалось бы, уже ничего нельзя исправить, но мы всё пробуем и пробуем обмануться и поверить в новую сказку.

Свет дня

уступает ночи

забирая жару,
забирая солнца лучи

Фонари

Редкие их лучи,

монотонно освещают куски,
в промежутках своих —
скромны

Темнота

Женщина в чёрном

заполняет собою пространство,
а фонари, как сверчки —
разбавляют её в тиши

Небо

Имеет свои фонари.

Для людей —
звёзды они,
у женщины в чёрном
свои светлячки

Их свет

Он из будущего

своего настоящего,
светит в наше
настоящее — прошлое

Что же сейчас?

Закурить сигарету,

смолить и смотреть —
сберечь в голове

Образ

А может печаль.

Добрая грусть с улыбкой.
Не запечатлеть момент,
он упущен секундой назад

Остаётся

Только смотреть на сейчас,

прослезиться — дым в глаза.
Уяснить раз навсегда

Что

Солнце тоже звезда.

Смерть тоже время.
Молчание тоже слова.

Эпилог

Дневник

3 декабря

Последняя точка была поставлена. Когда? Мой нежный свет (ведь грубой тенью я представляюсь сейчас) замирает на вполне трогательной и невинной ноте.

Описывая отдельные фрагменты взросления, я как бы по-настоящему снова проживал их. Несмотря на частую скверность собственных действий, мое нынешнее отражение испытало радость, окунаясь в ум того мальчика, который любил драматизировать. Того самого мальчика, который придумывал себе судьбу, затем создав пародию на её исполнение и свято веря, что всё это имеет вес. Того самого мальчика, который изображал из себя безнадёжную жертву, втайне мечтая о чуде.

«О боже, услышь меня и сделай всё наоборот, чтобы я уверовал!»