Портрет предателя (СИ)

Через полчаса путники оказались почти на окраине города, и их внимание привлекла яркая вывеска, гласившая: «Постоялый двор "Синий Кубок"». Внизу от руки было приписано мелом:

«Только у нас свежий эль!

Имеются свободные комнаты».

— Выглядит не особо впечатляюще, — заметил Себастьян, скептически оглядывая густо увитое плющом каменное здание с деревянной надстройкой, нависающей над первым этажом.

— То, что нужно, — отрезал Зигурд. — Вперед!

Они спешились, прикрутили лошадей к коновязи и вошли внутрь.

В таверне царил уютный полумрак. Мириады пылинок кружили в лучах полуденного солнца, проникающих в помещение сквозь небольшие окошки. Посетителей почти не было, и грубо сколоченные стулья высились на деревянных столах. Трактирщик — низенький пузатый ангалонец в кожаном переднике — размеренно подметал пол. При виде гостей, он неспешно отставил метлу, пригладил курчавые остатки черных волос и вразвалочку приблизился к вошедшим.

— Чего изволят достопочтимые господа? — вежливо поинтересовался он.

— Господа изволят снять номера, — ответил Зигурд. — Нам нужны три комнаты.

— Конечно, конечно, — затараторил трактирщик. — Вам крупно, можно сказать, невероятно повезло! У нас в городе сейчас творится сущий хаос. На моей памяти такого еще не было, а пожил я на этом свете немало, уж поверьте! Так много беженцев из Форталезы! Все прибывают и прибывают, и края им не видно! Вы ведь уже знаете, какой кошмар там произошел?

— Мы в курсе! — рявкнул Зигурд.

Кабатчик осекся, обиженно взглянул на него и продолжил.

— Так вот, несмотря на толпы беженцев, у нас как раз имеются три чудесные комнаты на верхнем этаже!

— Ну-ка покажи! — потребовал хейдеронец.

20. Таверна

«Чудесные комнаты» оказались маленькими тесными каморками, расположенными в мансарде под самой крышей. В каждую из них вмещалась лишь узкая постель, застеленная бельем не первой свежести, и небольшой сундук, служивший одновременно и шкафом, и прикроватным столиком. Себастьян и Доминика в ужасе уставились на убогую обстановку.

— Нам что, придется здесь жить? — девушка с отвращением посмотрела на пятна сомнительного происхождения, густо усеивающие потрепанное одеяло.

— Это ненадолго, милая, — утешил ее жених. — Дядюшка Альберди несомненно предложит нам остановиться в его дворце.

— Надеюсь, — вздохнула Доминика.

Зигурда мало интересовала обстановка комнат, ему больше понравилось то, что на этаже было два выхода. Одна лестница вела вниз, в таверну, а вторая спускалась прямиком на задний двор. Очень удобно, если придется бежать!

— Берем, — сказал Зигурд, оборвав нытье кузенов.

— Прекрасно, чудесно! — обрадовался трактирщик и, получив плату за три дня вперед, испарился.

Хейдеронец вошел в одну из комнат.

— Вы как хотите, а я спать, — заявил он, стащил сапоги и плюхнулся в койку, отчего та жалобно заскрипела.

Кузены переглянулись.

— Я не могу спать на таких грязных простынях, — закапризничала Доминика, и на ее глаза навернулись слезы.

— Возьмите в седельных мешках пледы и постелите их сверху, — пожал плечами Зигурд.

Молодые люди последовали его совету и вскоре уснули, до смерти измотанные после долгого пути.

***

Под вечер Доминику разбудил голод, ведь она с самого утра ничего не ела. Девушка какое-то время проворочалась на комковатом матрасе под аккомпанемент разбушевавшегося желудка, затем встала с кровати, оделась и вышла из комнаты.

В предбаннике мансарды, куда выходили двери их номеров, стоял небольшой круглый столик и три колченогих стула. За столом восседал Зигурд, а перед ним лежал поднос, заполненный всякой снедью. Доминика с вожделением уставилась на багеты, нарезанную ветчину, редис и помидоры. Запах свежевыпеченного хлеба пробудил в ней зверский аппетит, заставив желудок жалобно заурчать.

— Прошу к столу, — наемник указал на стул напротив себя.

Доминика уселась за стол. Зигурд наполнил кружку из большого кувшина и придвинул ее к девушке.

— Эль и вправду свежий, не соврали, — он указал на поднос. — Угощайся, я на всех заказал.

Доминика отломила большой кусок хрустящего багета и с наслаждением впилась зубами в ароматную корочку. Она не решалась встречаться с Зигурдом взглядами. После той короткой чувственной сцены в лагере он вгонял ее в краску. Она жевала хлеб, уставившись в стол, но кожей чувствовала, что наемник не спускает с нее глаз.

— Попробуй ветчину, она недурна, — он подвинул к ней тарелку с сочными толстыми ломтями розового мяса.

Свинина выглядела очень соблазнительно, но девушка почувствовала, что еда комом стала у нее в горле.

— Отвернись! — потребовала она.

— Что? — не понял он.

— Не смотри на меня!

Зигурд хмыкнул.

— Я тебя смущаю?

Она густо покраснела.

Еще как смущаешь!

— Нет, просто не люблю, когда смотрят, как я ем!

— А я люблю смотреть, как ты ешь! — понизив голос произнес он.

Доминика вспыхнула. Да он над ней издевается!

— Тогда я ухожу!

С этими словами она вскочила со стула, чтобы гордо удалиться. Зигурд схватил ее за руку и усадил обратно.

— Сядь, Скилик! Ешь, я не буду на тебя смотреть.