Портрет предателя

— Но, по сути, так оно и есть. Он там воюет, а я здесь отсиживаюсь.

— Так ежели ты не хочешь участвовать в той бойне, что он учинил, это твое дело. Я тоже не одобряю его методы. Сдается мне, что безграничная власть его испортила, ведь раньше он таким не был. Ведь он в Монтерре сейчас самый главный. Почти вся Ангалония уже под ним, лишь Кастилла держится и еще пара крепостей.

Зигурд разлил по рюмкам остатки спиртного.

— Ну что ж, война есть война, — философски заметил он.

Бьярни залпом опрокинул стопку и бахнул ею по столу.

— Так она и по своим больно бьет, война-то! — с жаром произнес он. — Торстену плевать на потери. Он забрасывает ангов трупами наших людей и постоянно требует новых подкреплений! Из Рюккена уже почти всех мужиков на войну погнали! Весной пахать и сеять будет некому!

Зигурд задумчиво посмотрел в потолок.

— Наш первоначальный план был свергнуть князя и добиться независимости Хейдерона…

— Верно. А Торстен, похоже, хочет покорить весь континент. Говорят даже, что он собирается напасть на Мерганию и Алькантар.

— Он с ума сошел, идиот, — пробормотал Зигурд, ошалело уставившись на мерцающее пламя. — Они же раздавят нас, как тараканов!

— Вот именно! Торстена нужно остановить! Меня уже все об этом умоляют!

— Кто это «все»? — поднял бровь Зигурд.

— Ну… тут такое дело, — замялся Бьярни. — Многие недовольны действиями Торстена и собираются выступить против него. Хотят заставить его объявить независимость и прекратить наступление.

— Ну, а ты-то тут причем?

Бьярни почесал бороду.

— Они просят, чтобы я их возглавил. Дескать, у меня опыт. Ты же знаешь, что я по молодости много где воевал, и в Хейдероне каждую тропку своими ногами исходил… Но не могу же я выступить против родного сына!

— Понимаю.

— Вот, собираюсь поехать к Торстену и поговорить с ним!

— Поговорить?

— Да, — подтвердил Бьярни. — Быть может, он меня послушает и прекратит это безумие.

— А где он сейчас?

— Вроде как под Кастиллой, руководит там осадой.

Зигурд несколько секунд смотрел на Бьярни в упор, затем бахнул кулаком по столу.

— Вот что, отец, ты останешься здесь! Я сам с ним поговорю!

44. Братья

Зигурд скакал по красноватой дороге, изрытой копытами лошадей, истерзанной колесами пушек и обозов. В мутном воздухе смердело гарью и разложением. В канавах вдоль обочин валялись гниющие трупы, а в небе кружили зловещие стаи стервятников, радостно пируя над богатой добычей.

В Ангалонии не было снега, и насколько хватало взора, простиралась изуродованная выжженная земля, развороченная окопами и воронками от пушечных ядер. Орды Шульца прокатились по стране разрушительной волной, сметая все на своем пути. Лишь Кастилла и еще несколько городов стояли как скалы среди бушующих волн, но силы их были уже на исходе.

Зигурд миновал сожженную оливковую рощу. Над пепелищем сгоревшей усадьбы скорбно, как вдова на могиле, торчала одинокая печная труба. На горизонте в разрыве дымных туч показалась могучая крепость Кастиллы. Вокруг нее на расстоянии пушечного выстрела возвышались укрепления осадного лагеря. Зигурд слышал, что основные силы Шульца были оттянуты на восток, откуда участились нападения мерганцев, а здесь оставались войска достаточные лишь для того, чтобы удерживать город в осаде.

Зигурд подъехал к воротам, спешился и взял коня под уздцы.

— Стой! Кто идет! — окликнул его караульный.

— Мне нужно поговорить с генералом Шульцем.

— Кто его спрашивает?

— Мое имя — Зигурд Кернхард. Я его брат.

— Что? — вытаращился часовой.

— Что слышал! Доложи ему, живо!

— Э-э-э, одну минуту.

Караульный подозвал какого-то солдата и велел сообщить генералу о необычном посетителе. Минут через десять, тот, запыхавшись, вернулся.

— Его Благородие приказали проводить вас в свой шатер, — сказал он.

— Вперед! — велел Зигурд и отправился следом.

Они миновали длинные ряды палаток, повозок, пушек и мортир. Солнце уже скрылось за горизонтом, поднялся холодный ветер. Повсюду горели костры, вокруг которых грелись солдаты, жарили мясо и травили походные байки.

Рядовой подвел Зигурда к большому красно-желтому шатру посреди лагеря и откинул полог.

— Прошу, сюда!

Внутри красноватым отблеском мерцали свечи, по углам притаились зловещие тени, а в центре возвышался массивный стол, над которым склонилась крупная фигура генерала. Услыхав вошедших, он обернулся и вперил в Зигурда испытующий взгляд.

— Свободен! — велел он солдату, и тот с поклоном удалился.

— Ну, здравствуй, братишка! — с легкой насмешкой сказал Торстен и скрестил руки на широкой груди. — Сам решил явиться? Ну и каково это, чувствовать себя предателем?

— Херово, — признался Зигурд и добавил. — Нам нужно поговорить.

— Да ну? — поднял белесую бровь генерал. — И тебе есть, что мне сказать?

— Отец передал тебе письмо, — Зигурд достал из кармана свернутый лист и протянул его Торстену.

Тот даже не взглянул на послание.

— Почему он сам не явился?

— Я велел ему оставаться дома. Нечего старику раскатывать по военной территории.

Генерал взял со стола набитую трубку и принялся ее раскуривать, затем сделал глубокую затяжку и выпустил облако дыма Зигурду в лицо.