Портрет семьи (сборник)

Мария Ивановна накрывала журнальный столик для чаепития, ходила из комнаты на кухню, а Ольга рассказывала. По мнению Марии Ивановны, в Олином рассказе, в целом правдивом, были сдвинуты акценты, какие-то детали чрезмерно выпячены, а другие упомянуты вскользь. Например, Оля очень подробно живописала, как Андрей негодовал, когда дедушка («тот самый, что сидит сейчас на кухне, можешь его спросить, подтвердит») приволок и оставил ребенка. Андрей от злости бегал по стенам, предлагал Петьку бездетным знакомым, хотел подбросить соседям под дверь, обзванивал приюты, навязывал мальчика Ольге и требовал немедленного генетического анализа. На анализе ДНК Андрея заклинило основательно, только и твердил о нем. Ни на секунду не хотел поверить, что Петька его сын.

— Сейчас мальчику почти восемь месяцев плюс девять месяцев… полтора года назад вы уже были знакомы с Андреем?

Марина отрицательно помотала головой.

— Значит, он тебе не изменял! — заключила Ольга. — И полное законное право имел размножаться с другими девушками! Итак, мой братик крупно попался, скулил и выл, точно волк в капкане. Я стояла на коленях, в ногах валялась у Мариванны, чтобы она помогла, посидела с Петькой…

— Оленька, ты преувеличиваешь, — мягко упрекнула Мария Ивановна.

— Нисколько!

В мрачных трагических красках Ольга описала пожар на фирме Андрея, тяжелую болезнь Пети. По Ольгиным словам получалось, что Андрей бросался в горящее здание, рисковал собственной жизнью, выносил пострадавших и ценности, а потом не отходил от больного Пети, вместе с Мариванной вырвал малыша из когтистых лап смерти. Она так и сказала «когтистых», но от волнения Марина неуместной гиперболизации не почувствовала. Ольга говорила и говорила, несла и несла, откусывала от эклера, жевала и говорила с набитым ртом, запивала чаем и продолжала трещать. Уже получалось, что Андрей — настоящий народный герой, которому по досадному недосмотру не правительственные награды вручают, а лупят кирпичами по голове.

«Кирпичей» Мария Ивановна не выдержала. Все-таки жизнь Андрея в последнее время стала выправляться, и ошибочно его выставлять карикатурным страдальцем. Такой девушке, как Марина, страдальцы наверняка не по душе — Андрей нашел отличную работу, — сказала Мария Ивановна, — очень денежную. Занимается частным извозом, в просторечье это называется «бомбить».

Марина опустила глаза, чтобы Мария Ивановна не увидела в них мнение об «отличной работе». Андрей бомбит! Это с его-то самолюбием! С его неспособностью торговаться, одалживаться, просить, лакействовать!

— И все-таки я не поняла, — Марина вздохнула, — Андрей отец или не отец ребенка?

Ответом был тишина. Марина подняла голову и встретилась взглядом с молчаливым осуждением Ольги и Марии Ивановны. Есть ребенок, который требует внимания и опеки. Как тебе не стыдно спрашивать, заслуживает ли он, беспомощный, заботы и нежности? Выходит: по праву общей крови — заслуживает, холить и лелеять будут, а подкидыш перебьется? Нет в тебе сострадания и доброты, которые даже у Андрея нашлись!

— Можно мне посмотреть на Петю? — пристыженно робко попросила Марина.

Часть третья ДРУЖНЫЙ ТАБУН ВОЛКОВ НЕ БОИТСЯ

Глава 1 Имя для девочки

К Ольгиной досаде, ей не удалось увидеть самое интересное. Свекор решительно потребовал ее возвращения, избавления его от хлопот при малолетних внуках. А посмотреть было на что.

Андрей пришел домой, снял куртку, расшнуровал один ботинок и замер с ним в руках. Ему предстало видение, о котором не грезил в самых смелых мечтах…

Маринка с Петькой на руках… Веселая, улыбающаяся, вышла из комнаты и стоит посреди прихожей…

— Привет! — поздоровалась Марина. — Петечка, скажи папе «здравствуй!».

— Ву! — Петька высунул язык и пустил слюнявые пузыри.

Андрей потерял дар речи, забыл русские слова и способ извлечения звуков из гортани. Хлопал глазами, шевелил беззвучно сухими губами, облизывал их и таращился на Марину.

Она снова рассмеялась — Андрей, растерявшийся до онемения, выглядел комично. И смотрел на нее с голодным обожанием, со страхом неверия, что она живая и настоящая, с робкой надеждой и боязнью неосторожным движением спугнуть видение. Его глаза в несколько секунд сказали то, на что потребовались бы долгие часы пламенных объяснений.

В горле у Андрея что-то пробулькало, и он, прихрамывая, в одном ботинке, другой так и держал в руке, сомнамбулически потопал к Марине… Остановился, когда она заойкала от боли — Петька запустил ручку ей в волосы, сжал кулачок и потянул…

— Он обожает выдирать людям волосы, — хрипло проговорил Андрей. — В Петькином представлении народ обязан быть лысым, как он сам.

Андрей разжимал кулачок ребенка, высвобождая Маринин локон. А Петька уже заинтересовался ботинком, схватил его и потянул в рот.

— Петечка! — воскликнула Марина. — Нельзя есть уличную обувь! Андрей, что ты ему даешь!

Они суетливо и неловко кружили с ребенком в прихожей, даже не обнялись и не поцеловались.