Портрет синей бабочки

Я выскочила на улицу и всей грудью вдохнула свежий весенний воздух. Оттепель со вчерашнего дня шла полным ходом. Солнце припекало так, что хотелось сорвать шапку, несмотря на все предупреждения взрослых. Некоторые, кстати, так и делали. Я немного пощурилась, стоя на солнце и привыкая к его яркому свету, а потом пошла домой.

Снег почернел, асфальт блестел от влаги. По обеим сторонам тротуара в ложбинках стояла талая вода, в ней плавали, словно крохотные островки, обломки льда и снега. На земле повсюду виделись невзрачные проталины, отчего она становилась похожей на раскинувшую крылья бабочку-траурницу.

Мой путь пролегал мимо школы, в которой учился Дрозд. Наша школа была под номером девять, а эта была четвертой, хотя они и стояли рядышком. Я к тому, что пятая школа, например, стояла аж в другом микрорайоне. Четвертая была ближе к нашему дому, но меня отдали в девятую, потому что она была совершенно новехонькой, ее достроили в том году, в котором я в нее поступила. То есть наши первые классы были самыми первыми, обучавшимися в девятой школе. Тогда я гордилась этим. А теперь вот думала, что пошла бы в четвертую – давно бы уже дружила с Дроздом…

Я скользила взглядом по веткам деревьев, надеясь увидеть набухшие почки, но не заметила ни одной. Видимо, для этого было еще слишком рано. Да вот мама говорила, что при такой ранней весне, скорее всего, скоро опять наступят заморозки. Верить в это не хотелось…

С одной стороны моей дороги, вдоль школьной ограды, шел ряд берез, с другой, прямо напротив школы, был расположен рынок. Если бы на березах уже были листья, я бы, наверное, любовалась ими и не заметила того, что заметила сквозь голые ветки: возле четвертой школы гуляли, взявшись за руки, Дина с Никитой.

Я сперва решила, что мне привиделось, ей-богу! Ну мало ли похожих людей на свете. Но я присмотрелась, ошибки быть не могло, это действительно были они. Вот тогда-то все и встало на свои места. И вчерашний приход ко мне в гости Никиты, позванного словно бы для меня, и рассеянность по отношению ко мне Дины, и равнодушие Дины после того, как Никита меня ударил…

Это было, между прочим, двойное предательство! Дина обманула не только меня, она сейчас изменяла Дрозду. И, судя по тому что Дрозд с минуты на минуту ждал ее в гости, он ни о чем не догадывался. Мне было обидно за нас обоих. Я решила проследить за сладкой парочкой.

Подобраться к ним поближе никак не представлялось возможным. Для этого мне пришлось бы обежать всю школу, а Дина со своим новым кавалером могли за это время куда-то уйти. Маячить за деревьями, подсматривая за ними, тоже было глупо. Раз уж я их заметила – и они могли заметить меня. К счастью, этого не произошло. Влюбленная парочка направилась в сторону дома Дрозда.

Я шла вместе с ними – параллельно им. И проводила их до подъезда Дрозда. Моему возмущению не было предела, когда они поцеловались на прощание! Вот интересно, был ли Никита в курсе, что провожает сейчас Дину к своему сопернику…

Вроде как все это было не мое дело, и я не собиралась ябедничать ни Дрозду, ни тем более Никите. Дрозду – потому что надеялась, что все как-то само собой разрешится. В конце концов, может быть, Дина как раз сейчас и шла к нему, чтобы сообщать, что теперь ее парень – Никита. Ну а Никите – потому что глубоко презирала его после вчерашнего…

Словом, я развернулась и пошла домой. Теперь я уже твердо была убеждена в подлости Дины. И если раньше еще стоял вопрос, почему она ничего не сказала мне о том, что маскарада не будет, то теперь-то я понимала: Дина сама была участницей розыгрыша надо мной. Это был сговор, и моя единственная подруга в нем участвовала.

Глава 12 Монстр за дверью

Я несколько дней не разговаривала с Диной, пересела от нее за другую парту и вообще всячески ее избегала. Она дулась, искала со мной встречи, звонила, но я была неприступна.

К Дрозду я по-прежнему ходила и брала уроки игры на гитаре. Правда, теперь я делала это, когда его мамы не было дома. Мы с Дроздом так и договорились: когда мама уходит на работу – тогда он звонит мне, и я прихожу. Я объясняла это своей крайней застенчивостью. Дрозд спорить не стал. Думаю, ему так тоже было удобнее, учитывая тот его разговор с матерью, свидетельницей которого я явилась.

Комната Дрозда стала для меня своего рода прибежищем. Я целыми сутками ждала возможности попасть к нему в гости и с нетерпением бежала к телефону в надежде, что это звонит Дрозд.

Кстати, у него была младшая сестра. У них всего два года разницы, и хотя я прежде старалась не иметь дел с малявками, его сестра оказалась довольно смышленой. Когда я сидела у Дрозда в комнате, его сестра ни разу не вошла без стука и с первого же дня нашего знакомства пообещала не рассказывать матери о моих визитах. Мне даже не пришлось объяснять ей причину – хотя вы же знаете, какими досадно любопытными могут быть порой дети! – я просто попросила, и она согласилась.