Портрет смерти

Было сделано все, что можно. Она приказала установить круглосуточное наблюдение за гаражом и фургоном. Спецы из ОЭС поставили в фургон «жучок».

Если убийца придет за машиной, его схватят и бросят за решетку еще до того, как он закончит набирать код.

Все улики были собраны. Через двадцать четыре часа судебные эксперты отсортируют то, что принадлежит Эрнестине, ее подругам, работникам гаража и жертвам. Оставшиеся будут принадлежать убийце.

Они получат образец его ДНК, а это улика неопровержимая.

Ее люди находились в компьютерном клубе, в Джульярдской школе и в университете, Луиза наводила справки через врачей. Что-то должно было сработать.

Ева попыталась расслабиться, но не смогла. Коп всегда остается копом.

Однако там, куда она летела, лежала неизвестная территория. Территория мужа. Она успела изучить лишь один кусочек этой земли, но этот район не был нанесен на карту. Ну что ж, она постарается справиться…

Если Рорк действительно не хотел, чтобы она летела с ним, то ее присутствие только ухудшит ситуацию.

Она вставила дискету в свой портативный компьютер и еще раз прослушала сообщение. Рорк оставил его на видеотелефоне, стоявшем в ее кабинете, когда Ева была в управлении и заканчивала дела перед вылетом.

– Надеюсь, что ты спишь. – Рорк улыбался, но его лицо было уставшим. – Мне следовало позвонить раньше. Но… тут все сложно. Я собираюсь ложиться. Здесь уже поздно, точнее, рано. Вечно я забываю про разницу во времени. Извини, что не сумел поговорить с тобой сегодня… то есть вчера. Вот черт… – Он улыбнулся и сжал пальцами переносицу, пытаясь снять напряжение. – Я плохо соображаю. Наверно, надо прилечь на пару часов. Со мной все в порядке, не волнуйся. События развиваются не так, как я ожидал. Хотя я и сам не знаю, чего ждал. Позвоню тебе, когда проснусь. Не работайте допоздна, лейтенант. Я люблю тебя.

Ему не следовало так расслабляться! Не следовало быть выбитым из колеи и беззащитным.

Может быть, он и не хотел, чтобы Ева была рядом, но теперь ему придется с этим смириться!

Когда он вышел во двор, над холмами брезжил рассвет. Рорк спал недолго, но крепко. Его уложили в уютной спальне со скошенным деревянным потолком, старинными тюлевыми занавесками на окнах, широкой железной кроватью с лоскутным стеганым одеялом.

Они обращались с ним как с родным. Словно он был блудным сыном, вернувшимся наконец домой. И приготовили жаркое из козленка и яблочный пудинг – ирландский вариант упитанного тельца.

Устроили ceili – пирушку с музыкой и рассказами. Удивительно, сколько людей собралось, чтобы поговорить о Сиобан, о нем самом, посмеяться и поплакать.

Рорк не знал, как ему вести себя с дядьями, тетками, кузенами, двоюродными племянниками, бабушкой и дедушкой, свалившимися ему как снег на голову. Их гостеприимство выбивало его из колеи. Он все еще ощущал неловкость. Жизнь, которой они жили, и мир, в котором они обитали, были от него дальше, чем луна. И тем не менее и эта жизнь, и этот мир были у него в крови. А он и не догадывался об этом.

Как он сумел за несколько дней решить такую сложную задачу? Как обнаружил правду, тридцать лет скрывавшуюся за ложью и смертью?

Засунув руки в карманы, он бродил по заднему двору с аккуратными овощными грядками, яркими цветочными клумбами и теребил в руке пуговицу. Пуговицу Евы, которая оторвалась от ее пальто в тот день, когда они познакомились. С тех пор он хранил ее как талисман.

Будь Ева рядом, он чувствовал бы себя увереннее. О боже, как ему хотелось, чтобы она была рядом!

Он посмотрел в поле, где тарахтел трактор. За рулем сидел либо его дядя, либо двоюродный брат. Фермеры. В его жилах течет кровь фермеров. Вот так сюрприз…

Простые, честные, работящие, богобоязненные. Другая кровь, которая тоже текла в его жилах, была совсем иной. Не это ли столкновение, не это ли противоречие сделали его тем, кем он стал?

Было раннее утро, и над травой курился туман, смягчавший освещение. Внезапно в мозгу Рорка всплыла строчка из Йетса[8]: «Где холм с холмом играет в чехарду». Так оно и было. Он видел холмы, тянувшиеся до самого горизонта, ощущал запах росы, травы, влажной земли и колючего шиповника. И слышал птиц, певших так, словно жизнь была им в радость.

Всю свою жизнь – по крайней мере, после побега от ублюдка, который породил его, – Рорк добивался того, к чему стремился. Успеха, богатства и власти. Он и без доктора Миры знал, что делает это, стремясь получить компенсацию за годы бедности, боли и унижения. Прогнать прочь даже воспоминания о них. И чем это кончилось?

Чем, черт побери?

Глупо считать, что богатство может принести счастье.

Он брал все, что ему требовалось или просто хотелось. Боролся, покупал и всеми способами приобретал то, что доставляло ему удовлетворение. А теперь не знал, что с этим делать.

Нужно позвонить Еве.

Рорк посмотрел на поле, покрытое серебристым туманом, на ярко-зеленые холмы, но вместо того, чтобы достать карманный видеотелефон, продолжал играть с пуговицей. Он не хотел звонить Еве, он хотел прикоснуться к ней. Обнять ее, просто обнять и снова ощутить почву под ногами.