Портрет тирана

Сталин был несомненно мудрым Вождем. Он никогда не делал своему народу так плохо, чтобы нельзя было сделать еще хуже.

Его жизнь — житие громилы. История его правления — история погромов: он начал с уничтожения военных специалистов, потом настала очередь крестьян и священников, инженеров и ученых, евреев и грузин, инакомыслящих… Мыслящих по его, генсека, указке он тоже уничтожал.

Как это в Ветхом завете:

«И будет на всей земле, говорит Господь: две части на ней будут истреблены, вымрут, а третья останется на ней»[266].

Масштабы преступлений поражают, их трудно связать с именем одного человека, пусть обожествленного. Словесного эквивалента содеянному не существует. Не потому ли некие социологи расписывают вину Сталина на его помощников, членов правительства, местных руководителей (на них — особенно!), на весь народ.

У Сталина свои вины перед человечеством. Тут не убавить, не прибавить.

Спустя десятилетия, что сетовать? Некоторые мыслители полагают торжество контрреволюции неизбежным, в Сталине они видят продукт системы, носителя социального зла.

Истории от этого не легче. И убиенным тоже.

«Террор состоит в большинстве случаев, — писал Фридрих Энгельс в 1870 году, — из бесполезных жестокостей, совершаемых преступными людьми для самоутверждения. Я убежден, что вина за террор 1793 года лежит почти исключительно на чересчур нервном буржуа, который вел себя как патриот, — на мелком буржуа вне себя от страха, и на толпе подонков, которые знали, как извлечь выгоду из террора»[267].

Как это ни печально, истекшие сто лет, особенно новейшая история, придали словам Энгельса острую актуальность. В них — приговор сталинщине. Оговоримся только: жестокости, совершенные Сталиным, нельзя отнести к бесполезным. Этот несравненный мастер политической утилизации извлек из террора максимум политических выгод. Истребляя миллионы, он добился абсолютного послушания народа.

Тем, кто выжил — в зоне малой иль большой — остался в удел самоотверженный труд на благо Хозяина (это называлось тогда «на благо Отчизны»). Но экономический эффект деятельности до предела запуганного населения можно было сравнить разве что с рабским трудом. Однако экономические убытки и провалы эпохи «социализма» заботили Иосифа-Строителя не более, чем рабовладельца — производительность труда на серебряных рудниках древней Эллады. Главное — политический эффект.

Последствия атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки ужасны. Многие японцы погибали от лучевой болезни пятнадцать-двадцать лет спустя. На свет появились безнадежно больные дети…

О последствиях сталинщины тоже надо говорить в полный голос.

В результате упорной, многолетней работы Сталину, этому поистине выдающемуся селекционеру, удалось вывести породу великолепных кретинов. Они образовали вокруг трона Вождя непроницаемую ограду, через которую не пробиться было ни одному мыслящему, ни одному честному существу. Но генсек наделил своих недоумков властью, правом управлять. И способностью воспроизводить себе подобных.

Кто возьмется предугадать последствия этого процесса?..

Нет, он не тихо отошел в иной мир, Отец Народов. Он громко хлопнул дверью…

* * *

Исповедуя агрессивную безнравственность, он заразил ею подручных. Безнравственность затопила все, она отразилась даже на экономической деятельности. Наблюдалось такое пренебрежение государственными интересами, будто завтра мир рухнет.

Сталин оставил в наследство хулиганство, как метод государственной политики. Пока его преемники орудовали этим инструментом внутри страны, куда ни шло. Но в общении с другими державами…

Сталин, сам того не ведая, вызвал глубокий кризис марксизма. Против Маркса написаны тысячи книг. Сталин выступил активным пропагандистом учения Карла Маркса, но никто не нанес марксизму такой ощутимый вред, как он.

…И в том, что сама идея коммунизма дискредитирована на Западе, в том, что во многих странах истребляют коммунистов, — ЕГО заметная доля участия.

Ленин однажды верно заметил, что «Ни одно глубокое и могучее народное движение в истории не обходилось без грязной пены, без присасывающихся к неопытным новаторам авантюристов и жуликов»[268].

Не слишком ли много пены? И жуликов.

В Древней Руси говорили:

«Мертвые сраму не имут»

Нет, имут!

Но нельзя же одними черными красками… Что-то выдающееся Сталин все же свершил? Несомненно. Он поднял технологию деспотизма до уровня искусства. Наподобие драматургов Запада, он добился идеального взаимодействия хора с ведущим актером.

К концу царствования они достигли истинной гармонии — заживо обожествленный генсек и устоявшееся общество мазохистов. Общество, которое не чувствовало боли в коленках, голода в желудке и отсутствия в воздухе кислорода.

Николай Лесков рассказал печальную историю сорока крепостных крестьян, бежавших из неволи. Исправник вернул беглецов и устроил примерную экзекуцию. «Секу их при их же собственном и благосклонном содействии: они друг друга держат за ноги и за руки и сидят друг у друга на головах».

Этот исправник умел делать обобщения: