Портрет Ценшаба Серконга Ринпоче

Когда Ринпоче замечал пагубные привычки и склонности в других людях, он всегда использовал искусные методы для того, чтобы указать им на их ошибки и недостатки. Однажды, когда Ринпоче уехал на несколько месяцев в Непал, у меня возникли личные трудности с работой. Позже мы встретились в Бодхгайе, где я работал переводчиком на учении, которое Его Святейшество давал по тексту «Вступление на путь бодхисаттвы». Вместо того чтобы напрямую сказать мне, что тот способ, которым я пытался уладить свои проблемы, был просто идиотским, Ринпоче обратился к тексту, который я переводил. Листая страницы, он указал на несколько слов и спросил, знаю ли я, что они означают. Слова относились в точности к моей проблеме. Ринпоче объяснил их полное значение, указывая, таким образом, на действия, которые нужно предпринять, чтобы разрешить мою ситуацию.

Однажды одна богатая пожилая дама из Швейцарии отвезла Ринпоче на такси в самый модный и дорогой магазин Цюриха. Когда Ринпоче вышел из магазина, он отметил, что там не было ни одной вещи, которая действительно была бы кому-нибудь нужна. Затем он спросил женщину, не могут ли они поехать обратно к ее дому на троллейбусе. Было бы интересно посмотреть, как люди обычно передвигаются по городу. Смутившись, женщина призналась, что она никогда в жизни не ездила на троллейбусе и не знает, как на нем добираться и где выходить. Таким образом, Ринпоче деликатно указал ей на то, сколь далека она была от реалий обычной жизни.

В другой раз Ринпоче пригласили остановиться в одном громадном помпезном доме недалеко от Цюриха; хозяйка дома, жена весьма состоятельного человека, чувствовала себя очень неуютно в такой удушливой роскоши. Она предпочитала жить просто и незатейливо. Для Ринпоче она приготовила библиотеку, отделанную дубом, так как это была самая роскошная комната в доме. Ринпоче взглянул на нее и настоял на том, чтобы спать на застекленной веранде. Он рассказал женщине о том, что ему очень нравится жить в палатках. Ее веранда с красивым видом на сад и находящееся ниже озеро как раз походили на полевые условия, которые он предпочитал. Таким образом, он помог ей обнаружить те возможности вести более простой образ жизни, которые предоставляло ее поместье, и начать наслаждаться ими.

Какая бы помощь ни требовалась другим людям, Ринпоче всегда делал все от него зависящее, чтобы помочь им. Однажды в Италии, в городе Помая, Ринпоче попросил бедного итальянского художника нарисовать небольшую тханку Желтой Тары, необходимую для ритуала дарования разрешения на практику этого образа Будды, ассоциируемого с материальным благополучием. Для этого художника подобная работа означала установление особой кармической связи, которая позволила бы ему получить материальные блага, выполняя эту медитативную практику. В другой раз в том же центре Ринпоче презентовал немного денег молодому человеку, родителей которого недавно обворовали. Этот дар послужил благоприятным началом для возрождения богатства их семьи. Алану Тернеру, своему близкому ученику из Великобритании, у которого из-за неуверенности в собственных способностях не было интереса к изучению тибетского языка, Ринпоче дал устную передачу тибетского алфавита, чтобы оставить кармический след на будущее. И со мной, когда я достиг «уровня плато» (прим. ред.: стадия в какой-либо деятельности, когда нет видимого прогресса) в моем изучении тибетского языка, Ринпоче начал прорабатывать тибетский словарь, поручая мне составлять предложения с каждым словом.

Ринпоче был также очень дипломатичным. Он говорил, что надо всегда принимать все, что кто-то искренне подносит, особенно при условии, если наш отказ ранит чувства этого человека, а принятие этого подношения не принесет никакого вреда. Так, Ринпоче, хотя и не любил ничего сладкого, с энтузиазмом съедал кусок торта, если кто-то испек его специально для него. В действительности, если это помогало человеку укрепить уверенность в себе, Ринпоче даже просил своего помощника Нгаванга записать рецепт.

Кроме всего, Ринпоче отличался чрезвычайной открытостью и широтой взглядов. К какой бы традиции ни относился буддийский центр, приглашавший его — кагью, ньингма, сакья, гелуг, дзен или тхеравада, — он всегда давал учения с учетом особенностей этих традиций. Подобный гибкий подход он применял и за пределами буддизма. Однажды в Милане женщина-католичка спросила его: «Теперь, когда я приняла прибежище, а также обеты бодхичитты и тантры, мне, наверное, не следует ходить в церковь?» Ринпоче ответил: «В этом нет ничего плохого. Что касается других религиозных систем, если вы сосредотачиваетесь на тех их учениях, которые касаются любви и сострадания, вы ведь действуете в соответствии со своими обетами, не так ли?»

Общий совет Ринпоче всем, практикующим буддизм