Портрет в русской живописи XVII - первой половины XIX века

Сын московского купца, занимавшегося, в частности, продажей картин, Венецианов рано начал увлекаться живописью, причем прежде всего портретной, „списывая“, как он и сам себя рекламировал в газете, „предметы с натуры пастелем в три часа“. Переехав в 1802 году в Петербург, он берет уроки у Боровиковского, навсегда оставшегося для него авторитетом в живописи. Наверное, сентименталистский оттенок, ощущаемый в ранних портретах Венецианова, можно отнести на счет влияния учителя. Заметны и формальные приемы, почерпнутые у Боровиковского,— мягкая, немного дымчатая живопись, композиционная ясность, введение в портреты лирических пейзажных фонов. Несмотря на зависимость от Боровиковского, все-таки воздействие романтических вкусов времени ощущается в портретах 1800—1810-х годов, и их образный строй определяется „сочетанием романтической одушевленности с чуть меланхолической задушевностью“^[54]. Особенно поэтичны и романтически задумчивы как бы предвосхищающие любимых пушкинских героинь портреты молодых женщин и „воспитанных на романах и чистом воздухе“ (А. С. Пушкин) барышень.

Сначала портрет был безусловно важнейшим жанром для молодого художника. За свой строгий и серьезный „Автопортрет“, напоминающий правдивостью и чувством собственного достоинства знаменитый автопортрет Ж.-Б. Шардена, Венецианов в 1811 году получил звание „назначенного“, а за портрет „К. И. Головачевского с воспитанниками Академии“ вскоре стал академиком. Однако потом, увлеченный „открытой“ им для себя жанровой живописью, он в 1823 году решает больше портретов не писать. Зарок этот Венецианов не выдержал — желание запечатлевать близких людей оказалось сильнее, и в конце 1820-х годов появляются трогательные своей сердечной теплотой портреты дочери и жены, крестьянских девочек, Захарки — крепостного мальчика. Писали портреты и автопортреты и ученики Венецианова: А. В. Тыранов, А. А. Алексеев, Г. В. Сорока, близкий к ним по художественным принципам П. Е. Заболотский, сохранявшие простоту, демократизм и чистоту отношения к человеку своего учителя. Всем этим художникам довелось продолжить традиции Венецианова уже во второй четверти XIX века, где они сыграли заметную роль в судьбах портретной живописи. Для художников венециановского круга характерно убеждение, что красоту надо искать и открывать в самой действительности, какой бы скромной она ни была. В непритязательной поэзии их портретов проявлялось то свойство „русского ума, по самой сущности своей чуждающегося риторики“, о котором писал в 1836 году Тютчев.

Эти качества во второй четверти XIX века проявлялись не только у непосредственных учеников Венецианова — честной и ничем не осложненной привязанностью к натуре, трезвой прямотой характеристик отличался в большинстве случаев весь провинциальный портрет этого времени, где множились изображения представителей купечества, разночинцев, отражая растущую роль в русской жизни этих сословий. Во многих российских городах появляются художники, предвосхищающие в написанных ими портретах новых „хозяев жизни“, яркие образы провинциального быта в пьесах Островского. Таков, например, ярославский мастер Н. Д. Мыльников, оставивший нам целую галерею жизненно убедительных, одновременно и остро индивидуальных и типических портретов купечества старинного торгового города на Волге.