Портрет в сиреневых тонах и другие истории (сборник)

Я лично вещи не мну и не пихаю куда попало, чтобы потом их не найти было. А если и найдешь, то их в таком виде носить уже нельзя. Я аккуратно оставляю все лежать на месте. И вообще, ну разве это так важно гостям или родителям – лежит что-нибудь на стуле или не лежит? Даже если нужно на этот стул сесть, ну, возьми и переложи куда-нибудь. Вот я когда прихожу в гости, я никогда не обращаю внимания, какие вещи лежат на стульях. Всегда можно найти свободное место и сесть. Моим подружкам, я точно знаю, тоже все равно.

Ну вот послушала бы сестра себя со стороны. Вот она как со мной общается? Она меня или ругает, или поучает, или угрожает.

Нет, ну иногда она берет меня с собой в кино.

Недавно, например, водила на «Романс о влюбленных». Мне не понравилось, но это я только ей сказала, чтобы она опять удивилась моей непроходимой глупости. А в классе я, конечно, ее выражениями и со всеми ее интонациями рассказала, что только полный идиот может не понять этот утонченный фильм. А после кино Наташка нашла какую-то жуткую компанию, подвела меня к ней и говорит: «Вот если такая вырастешь, убью собственными руками». Вот она почему-то такой не выросла, а я обязана?

Ну ладно, сейчас звонок уже будет. Надо не пропустить момент, когда нужно домашнее задание записывать, чтоб никто не понял, что я не в теме.

А про сестру это я только так, в мыслях. Вслух никогда не скажу. Мне ж все на самом деле страсть как завидуют. Я про все знаю, могу разговор на умную тему поддержать. Наслушаюсь, как Наташка томно и манерно по телефону говорит, и тоже так повторить могу. Только даже еще лучше.

Все, звонок, сейчас на немецкий. Два урока отдыха, веселья и разговоров. Думать про разное будет некогда!

Жених

– Завтра пораньше можешь прийти?

– А что? Алгебра же пятым уроком. На литературе все спишем.

– Ну при чем тут алгебра?! Такое расскажу! Давай завтра у помойки в 8–00.

– Намекни: про что?

– Не, это подробно надо.

– Ну все, заметано.

Теперь как-то надо продержаться до завтра, чтобы выложить суперновость моей лучшей подружке Зверевой.

Зверева – верный друг, всегда поддержит в трудную минуту. Наташка Зверева учится с нами с 4-го класса. Приехала из ГДР. Она там с родителями три года жила. Нас наша «классная» заранее подготовила, мол, девочки, будьте помягче, подружитесь, поддержите, охватите. Нас и убеждать не надо было. Втайне каждая мечтала стать подругой практически иностранки. И все последнее время все разговоры на переменках сводились к тому, какая она будет.

Но такого мы не ожидали! Небольшого роста и плотненькая, она пришла в белом кожаном пальто и белой кожаной кепке. Мы такого просто никогда не видели. Даже на взрослой женщине, даже в журнале мод, даже в своих мечтах! На переменах она с нами не общалась. Вела себя надменно, читала книжки на немецком языке. Ну, это было вооще! С одной стороны, это раздражало, с другой – еще больше хотелось с ней подружиться.

Мы ждали конца уроков. От школы вели две дороги, и наша дружба зависела и от этого в том числе.

Школу я заканчивала специальную, с преподаванием ряда предметов на немецком языке, и никто возле школы не жил. Всем нужно было как-то домой добираться. Не то чтобы очень далеко, но идти пешком минут 15–20 было надо. Дети мы были занятые, уроков каждый день было много, так что дружили мы в основном по дороге домой. Поэтому если не по пути, то как-то дружить сразу было сложнее, или дружба могла разрушиться или пошатнуться, потому что неизвестно, что про тебя наговорят по дороге вне твоего присутствия. Так что, в какую сторону пойдет Зверева после уроков, было принципиально важно. Половина конкурентов на дружбу сразу отсекалась. Она пошла в мою сторону.

Уж как мы с ней начали ходить из школы вместе, я не помню, но потихоньку мы стали самыми закадычными подружками. Доходили мы вместе до места, где стоял огромный бак для сбора мусора, и там наши пути расходились в разные стороны. У помойки могли стоять часами. Расстаться было невозможно, столько всего нужно было обсудить ежедневно.

– Ну, давай, что стряслось?

– Витька Наташке предложение сделал!

– Во дает, это сколько ж он к вам ходил?

– Не помню, года четыре, может?

– Ну а как все было-то?

– Меня при этом не было. Сволочи какие, представляешь? Дождались, пока я с Морозовой гулять пошла. А я как чувствовала, думаю, то ли идти, то ли не идти. А Наташка – «сходи да сходи, чего дома сидеть, погода, то, се». Мне бы удивиться, откуда такая вдруг ни с того ни с сего забота о сестре? Не сообразила! И гуляла-то недолго. Оказывается, ей Витька такое условие поставил – меня из поля зрения убрать. Она когда ему объяснила, что в нашей глубоко интеллигентной семье такая традиция – нужно просить руки дочери у родителей, он сказал – попрошу, одно условие – чтобы Ленки при этом не было.

– Ну это надо ж! Ты ж всегда его поддерживала!

– А я о чем! Представляешь, как мне обидно было? Такой момент пропустила! Я говорю: «Ну чем бы я вам помешала?» А Наташка: «Ты бы хохотать начала и со стула падать».

– Ну ты бы действительно начала и людям торжественный момент испортила.