Портреты

Результат турнира в Ленинграде зависел от моей неоконченной партии с И. Рабиновичем. Выиграв затянувшийся эндшпиль, я с опозданием явился на заключительный банкет в Доме ученых. Макс поздравил меня и тут же сказал, что устроит мне приглашение на турнир в Гастингс. Тогда он все свои обещания, видимо, хорошо помнил – я не заметил у него записной книжки, в которую впоследствии он заносил все свои дела. О чем только его не просили! Здесь были и приглашения, и просьба поддержать молодых шахматистов и просьбы о материальной помощи, просили книги, заказывали статьи… Эйве, как правило, никому не отказывал. Используя каждую свободную минуту, он мелким четким почерком (обычно по-немецки) писал статьи, примечания или интервью…

Широта его интересов была поразительной. Никогда не расставаясь с шахматами (сколько шахматных книг он написал…), он преподавал математику в женском лицее, а когда появилась вычислительная техника, стал представителем фирмы «Ремингтон» в Евpone – разъезжал по многим странам и консультировал фирмы: какая ЭВМ больше подходит для использования в данных условиях. Потом работал главным специалистом в бюро по электронике, которое ведало размещением заказов (каких – не знаю, но пройти в помещение бюро было нелегко), был председателем комиссии Евратома по шахматному программированию. Стал профессором двух университетов, был и президентом ФИДЕ.

Эйве любил путешествовать. Еще в начале 30-х годов совершил кругосветное турне, после чего его окрестили «Летучим голландцем». Как-то я ему рассказал, что выступал в Тюмени и Сургуте, а вот до Салехарда, где живут оленеводы, не добрался…

– Поехали вместе? – предложил Макс.

Долго я уговаривал его стать президентом ФИДЕ, считая, что лишь шахматист, который был чемпионом мира, может понять важность устойчивых и справедливых правил проведения соревнований на первенство мира (президент Рогард отменил постоянно действующие правила). Эйве долго не соглашался, но затем изменил свое мнение и прилетел в Москву, чтобы выяснить позицию Советской шахматной федерации. Я сразу примчался в отель «Метрополь» пошли мы в ресторан (сидели в том самом зале, где в 1925 году проходил знаменитый международный турнир), и за дружеской беседой я высказал надежду, что теперь-то уж будут приняты справедливые правила… Неожиданно будущий президент спрашивает:

– А можно ли будет кроме матчей раз в три года (с претендентом по отбору) проводить дополнительные матчи на мировое первенство?

Я обомлел.

– А с кем же чемпион будет играть?

– С сильным гроссмейстером, который обеспечит призовой фонд, – отвечает Эйве.

– А если будет два вызова, тогда кто будет иметь приоритет?

– Тот, кто обеспечит больший приз, – последовал незамедлительный ответ.

– Стало быть, стать чемпионом получит надежду не тот, кто талантливей, а тот, кто найдет больше денег?

Эйве в знак капитуляции поднял руки вверх. И сдержал слово – подобных матчей не проводил… Но кое-что другое как президент он все-таки сотворил в этих правилах! И неудивительно – прагматик в создавшейся ситуации находил наиболее «удобное» решение. Тогда я понял: прагматик не должен быть президентом. Однако мое мнение реального значения не имеет – важно, чтобы это понял шахматный мир. Пока этого еще не произошло.

И вот в марте 1975 года, когда предпринимались отчаянные попытки «уговорить» Р. Фишера играть матч с А. Карповым, я обратился к президенту ФИДЕ со следующим открытым письмом:

Дорогой профессор!

Мы с вами являемся последними могиканами из племени чемпионов, действовавших в первой половине нашего столетия, и вряд ли кто другой лучше нас понимает опасности, угрожающие сейчас шахматному миру.

Несомненно, Вы помните то время, когда ФИДЕ взяла в свои руки проведение соревнований на первенство мира. Это был период (примерно 1947 – 1956 годы), когда общие интересы шахмат возобладали над интересами национальными, групповыми и личными. В шахматном мире торжествовал справедливый порядок. Правда, всемирное шахматное сообщество не выполняло тех своих обязанностей, о которых говорил в свое время Эм. Ласкер, – оно не позаботилось о материальной основе жизни создателей творческих шахматных произведений, но не все же сразу…