Портреты

Модель был одаренным человеком. Он играл в шахматы, музицировал, сочинял стихи, преподавал математику, был искусным фокусником и всегда оставался скромным, добрым и жизнерадостным человеком. Шахматы любил безмерно, был предан им всю жизнь. Незадолго до смерти Абрам Яковлевич закончил обе свои партии из матча СССР – Швеция по переписке, набрав 1,5 очка. Самое удивительное то, что душа его не старела. Через неделю после тяжелой операции Модель уже написал полные юмора, жизнеутверждающие стихи:

Хвороба меня не согнула в баранку
ничуть не спешу повидать Капабланку;
а если загнусь на девятом десятке
так это же, братцы, в нормальном порядке…

80-летний Модель оставался самим собой!

Всеволод РАУЗЕР

Познакомились мы в Москве на чемпионате СССР; мне было 16, ему – 19…

Стройный, молодой, с ангельским лицом – в его образе было что-то детское, наивное. Когда партнер думал, он ходил по залу, заложив руки за спину, чтобы не было сутулости.

В гостинице «Ливерпуль», что была в Столешниковом переулке Раузер жил в одном номере с ленинградцем Перфильевым. Приехал на турнир председатель шахматной секции Ленинграда Берман, и все участники из города на Неве собрались у Перфильева. Нашли одиночный номер для Раузера и попросили его переехать, чтобы уступить место Берману… Раузер отказался наотрез: «Я к комнате привык, если перееду – это может отразиться на моей игре»…

Мне это понравилось, и посмотрел я на молодого киевлянина с уважением. Но хитрый Модель решил проверить психологию юнца: «Если Вы не переедете, то переедет Перфильев, с Вами поселится Берман, а он так храпит по ночам»…

Раузер сразу согласился переехать!

На турнире он играл слабовато, пассивно – видимо, опыта было мало.

Два года спустя на чемпионате Союза в Одессе он был неузнаваем. В последнем туре четвертьфинала он черными разгромил самого Рюмина, попал в полуфинал, где и завоевал звание мастера. Прошло еще два года, и вновь на очередном чемпионате мы встретились в Москве. На финише соревнования он уверенно вновь выиграл у Рюмина, после чего уже я завоевал звание чемпиона СССР.

Игра Всеволода Альфредовича была неровной. Иногда настроение у него менялось на протяжении одной партии. До определенного момента он вел борьбу с исключительной силой, и вдруг давал себя взять голыми руками. Был бескомпромиссен – если считал, что у него лучше, то пренебрегал ничейным исходом. Так, в 1939 году в Ленинграде в нашей известной партии он уклонился от ничьей и был наказан…

Его дебютные изыскания были поразительной глубины. Правда, он был убежден, что 1. e2-e4 ведет к выигрышу… Но его системы в испанской, сицилианской и других началах выдержали испытание временем.

К сожалению, его чудаковатость переросла в болезнь, и перед войной его шахматная сила пошла на убыль. Погиб бедный Раузер во время блокады Ленинграда.

Дебютные исследования Всеволода Альфредовича (и не только дебютные – были у него и блестящие анализы в эндшпиле), связанные с планами игры в миттельшпиле, дают все основания причислить В. Раузера к когорте мастеров-основателей Советской школы определившей развитие шахматной мысли на многие годы.

Николай ГРИГОРЬЕВ

Предисловие к книге

Мастер Н.Д. Григорьев принадлежал к тем дореволюционным русским интеллигентам, которые понесли свои знания, творчество в народ, помогая великой культурной революции в нашей стране. В рядах русской интеллигенции находилась сравнительно небольшая группа шахматистов, передававшая опыт русской чигоринской школы молодому поколению советских шахматистов.

Григорьев принимал активное участие в организационной шахматной работе; достаточно указать, что он был неизменным председателем турнирных комитетов (по принятой ныне терминологии – главным судьей) во всех трех московских международных турнирах (1925, 1935 и 1936); он был неутомимым пропагандистом шахматного искусства. Можно напомнить его длительные поездки по нашей Родине, в том числе и на Дальний Восток. Он был талантливым мастером и опытным турнирным бойцом.

Все же не эти качества отличали Григорьева от других наших шахматистов – у нас были и есть активные общественники, пропагандисты и талантливые представители практического шахматного искусства. Следует особо подчеркнуть, что Григорьев был большим мастером в области анализа концов. Здесь было мало равных ему.

Его аналитическое дарование являлось исключительным, и результатами своих анализов он всегда делился в многочисленных лекциях. Читал он лекции в своеобразной, сдержанной, неторопливой манере. Постепенно он углублялся в анализ, и слушатели видели красоту, логичность и остроумие его точных аналитических изысканий!

Разумеется, таких результатов Григорьев добивался весьма упорным трудом; зато с каким явным удовлетворением он спешил продемонстрировать друзьям итоги своей работы, изредка заглядывая при этом в маленькие листки, исписанные бисерным почерком.