Портреты без рамок

А что касается массового зрителя, то он. судя по статистическим данным, находил картину просто скучноватой: в опубликованной в январском номере «Вэрайети» за 1944 год списке наиболее кассовых лент сезона «Миссия в Москву» занимала 84-е место из 95 упоминавшихся лент. На внутреннем рынке фильм оказался убыточным. Дела финансовые (не идеологические) могли быть поправлены за счет проката в других странах (особенным успехом картина пользовалась в Англии и Китае), однако на рыночную экономику Голливуда уже начинали оказывать заметное влияние ветры «холодной войны». В октябре 19–17 года на «Уорнер бразерс» был подготовлен документ, разосланный во все отделения компании; в документе предписывалось по получении настоящего уведомления уничтожить (!) имеющиеся копии картины… Фильм, однако, уцелел, дошел до наших дней, хотя вряд ли кто, кроме специалистов, видел ее на экране за последние лет 40. Вероятно, сохранилась копия картины и у нас, ибо в свое время, приобретенная за условную минимальную цену и 25 тысяч долларов, была о советском прокате.

Следует сразу уточнить отдельные немаловажные детали: в период между 1939 и 1945 годами для коммерческого распространения СССР закупил у США всего 24 картины. Каждый фильм Сталин просматривал лично, выступая одновременно в роли единственного цензора. Преувеличения здесь нет: на этот факт, кстати, указывал и Н. С. Хрущев в своих воспоминаниях, увидевших свет в США в 1970 году. Можно сказать, что почти все американские картины, появлявшиеся на наших экранах в то время, отвечали вкусам вождя, хотя и воспринимались им со значительной долей скептицизма и снисходительности. Между прочим, Аверелл Гарриман, известный политический деятель и дипломат, посол США в СССР в 1943–1946 годах, вспоминал, каким успехом в Советском Союзе пользовался фильм «Северная звезда», сделанный на студии «Метро-Голдвин-Майер» по сценарию Лиллиан Хелман. Было такое впечатление, говорил он, что русским нравилось то, как в Голливуде изображали Россию, хотя не всегда это изображение было близко к реальности, В мае 1943-го Дэвис прибыл в Москву, имея с собой копию фильма. Но мнению Рузвельта, после просмотра Сталин мог прийти в «проамериканское настроение». На сеансе, помимо вождя, присутствовали Молотов, Вышинский и другие лица из его ближайшего окружения. Дэвис писал Гарри Уорнеру, что успех превзошел все его ожидания: «Маршал и премьер Молотов высоко оценили картину». А тогдашний посол США и СССР Уильям Стэндли, раздраженный специальным статусом Дэвиса (представитель президента) и своей неудавшейся миссией (к тому времени он уже получил уведомление об отзыве домой), в депеше в Вашингтон изложил свое прямо противоположное мнение. По описанию Стэндли, Дэвис чересчур затянул вступительное слово, и «было слышно, как Сталин несколько раз проворчал что-то»: дипломаты считали каждый вздох вождя. Завершал посол свой доклад следующей фразой: «Бросающиеся в глаза несоответствия в фильме не могли не вызвать у присутствующих советских официальных лиц серьезного неодобрения».

О личном отношении Сталина к картине судить, конечно, трудно, хотя есть свидетельства, что он был весьма удивлен содержанием ленты. Но официальная позиция сомнений не вызывает. Фильм вышел на наши экраны. Вступительное слово Дэвиса опустили, равно как и эпизод обсуждения советскими руководителями подслушанного через специальное устройство в американском посольстве разговора. Перевод был выполнен довольно точно, а сцены суда над «троцкистами» сохранены слово в слово.

Интерес к картине в СССР был понятен: хотя, по утверждению некоторых зарубежных дипломатов, аккредитованных с то время в СССР, «Миссия в Москву» выглядела несколько наивно, что высылало у русских улыбку, они тем не менее восторженно принимали картину, ибо об американской кинопродукции имели в те годы весьма отдаленное представление — и все американское потому было уже интересно. Даже по мнению скептиков в администрации президента, акция Рузвельту вполне удалась — изменение отношения Соединенных Штатов к союзнику в войне, принятие его таким как есть в настоящем и прошлом, демонстрировалось крупным планом, возможность взаимопонимания между двумя лидерами иллюстрировалась со всей очевидностью.