Портреты без рамок

«10 апреля 1951 г. Бесценная моя женщина, Этель, дорогая… слезы застилают глаза… могу лишь сказать, что стоило жить, потому что ты была рядом. Уверен, что мы стали лучше, прошли через этот мрачный процесс, выслушали жестокий приговор — и не дрогнули, не уступили, не потеряли веры, и все это потому, что знаем — невиновны. Трудно тем, кто не понимает существа дела, как и тем, кто не способен чувствовать, трудно им оценить проявленную нами выдержку… Вся грязь, ложь, оскорбления, составные чудовищной политической ловушки, придуманной на фоне всемирной истории, все это не только не испортило нас, но побудило вести борьбу до конца, пока не восторжествует справедливость. Мы не просили этого, мы хотели, чтобы нас оставили в покое, по пришлось пройти сквозь строй, и теперь каждая клеточка жизни в нас будет биться за то, чтобы обрести свободу… А сейчас поговорим о наших малышах, о двух самых дорогих для нас человечках. От Майкла я получил чудесное письмо, оно тронуло меня до глубины души. Я тут же написал ответ, заверяя его в нашей любви и отвечая на два ладанных им вопроса, пытаясь объяснить, чтобы было понятно. Я написал ему, что нас признали виновными, объяснил, что решение суда мы обжаловали, что в конце концов все образуется. Я написал, что мы очень хотим увидеть его и прилагаем все усилия, чтобы получить разрешение на свидание с детьми. В общем, я думаю, Майкл сможет понять. О приговоре я не стал говорить. Написал, что все объясним, когда встретимся. Как это жестоко — лишить нас права общаться с детьми… Обнимаю тебя нежно, люблю, твой Джулиус».

Из речи судьи Кауфмана на процессе: «Вопрос о наказании в этом случае решается в рамках самой истории. Людей так трудно заставить понять, что эта страна ведет борьбу не на жизнь, а на смерть с совершенно другой системой. И эта борьба проявляется не только внешне, не только в противостоянии двух систем, но, как ясно показывает данное дело, борьба ведется и тайными силами на службе внешнего врага… Я считаю, что преступление, которое вы совершили, хуже убийства… Я уверен в том, что ваши действия, благодаря которым в руках у русских оказалась атомная бомба, оказалась задолго до того, как, по оценкам наших лучших ученых, они могли бы ее создать, уже вызвали коммунистическую агрессию в Корее, где погибло более 50 тысяч человек. И кто знает, сколько еще миллионов невинных людей могут стать жертвой вашей измены… Исходя из вышеизложенного, считаю своим долгом вынести главным действующим лицам дьявольского заговора, имевшего целью уничтожить эту богобоязненную нацию, такой приговор, который бы раз и навсегда показал, что безопасность нации должна быть неприкосновенна, что любая передача военных секретов, вызвана ли она приверженностью к чуждой идеологии или желанием обогатиться, должна быть беспощадно пресечена».

Заключение судьи Кауфмана, в общем, нетрудно предугадать: пародия на правосудие нередко сопровождается подобными демагогически весомыми, хотя и шаблонными фразами. К ним прибегают, чтобы поставить окончательную точку в судилище над инакомыслящими. Нагромождение лжесвидетельств, грубые подлоги, достижение необходимых результатов любыми средствами (физической или моральной пыткой в том числе) — вот компоненты полицейской ловушки.

50-е годы — это расцвет деятельности маккартистской инквизиции в Соединенных Штатах. Все силы репрессивного аппарата брошены на отыскание любых (включая сфабрикованные) проявлений просоветской и прокоммунистической активности. Уже в ноябре 1946 года президент Трумэн учреждает комиссию, которая занимается выяснением степени лояльности американцев.

Ставка делается на подготовку к новой войне. В начале 1930 года разрабатывается секретный политический доклад под названием «Документ Совета национальной безопасности № 68», в котором говорится, что Соединенные Штаты должны наращивать свои военный потенциал ускоренными темпами. Эти материалы носили совсем не теоретический характер, лабораторией новой доктрины военного противостояния коммунизму стала уже война в Корее. Американцев усиленно готовили к восприятию изменившегося послевоенного мира, к мысли о неизбежности конфронтации с коммунистами.

По данным американских исследователей, в 1945 году только 32 процента населения в США полагали, что в ближайшие 25 лет будет развязана третья мировая война. Через год эта цифра составляла 41 процент, еще через год — 63, а в 1948 году — уже 73 процента. Кампания запугивания давала свои результаты.