Портреты без рамок

1963–1965 годы — фильмы, фильмы, фильмы: «Это случилось на всемирной ярмарке», «Поцелуи кузин», «Пощекочи меня», «Девушка-счастье», «Фрэнки и Джонни», «Рай по-гавайски»… В «Развлечении в Акапулько» (1963) появился вместе с блистательной Урсулой Андрее, в «Да здравствует Лас-Вегас» (1964) с зажигательной Энн-Маргрет. Эти две картины оживили аудиторию. Но полковник Паркер засыпал их успех новыми серыми сценариями с глупыми названиями типа «А ну-ка потряси свой тамбурин» или «Петуния, дочь садовника». В перерывах голливудской коммерческой чехарды сумел, правда, записать несколько дисков почти классической поп-музыки: «Сайта Лючия», «Вниз по берегу реки», «Когда святые в рай идут», «Желтая роза Техаса». Попытался создать и новый цикл баллад, прекрасно вышли: «Влюбляясь в тебя», «Не забудь», «Пожалуйста, не переставай любить», «Я буду помнить», «Любовные письма».

Но фильмы одолевали. В 1964–1965 годах его популярность стал перекрывать ансамбль «Битлз». Новости эти «мафия из Мемфиса» преподносила осторожно. Их задача (задание Паркера и Пресли-старшего, который только что женился на женщине, встреченной им во время службы сына в Европе) — увлечь Элвиса домашним футболом, диетой, каратэ, новыми девочками и прочим нехитрым набором, вполне укладывавшимся в название его ленты 1967 года «Легко пришло, легко уйдет».

Ситуация выглядела все мрачнее. Он явно бездельничал (картины, сделанные ради денег, времени много не отнимали), полковник Паркер явно выжидал. А мир тем временем менялся не по дням, а по часам. Мужал, беспокоился, становился политичное, яростнее. И молчавшего Элвиса Пресли, некогда сумасброда, говорившего все как есть, потихоньку забывали. Фильмы шли чередой — но уик-эндам, для времяпрепровождения. Но за 8 лет он выпустил лишь три альбома — с текстами скороговоркой (на фоне гражданских заявлений тех же «Битлз»): «Горшок счастья» (1962); «Элвис для всех» (1965) и «Как велико твое искусство» (1967)…

О политике теперь говорили все — такое время. Боб Дилан, считавший себя его последователем, выходил, как некогда он, к молодежи, под открытое небо. Митинговал, демонстрировал, пел смело и открыто, не по сценариям чьих-то фильмов второго сорта, создававшихся теперь непонятно для кого. Изменило Элвису не только чувство времени, но даже агентам его — чувство рынка. И он падал г пика славы в пропасть безвестности. Со страниц музыкальных колонок и подвалов перекочевал в графу «знаменитости»: где был, что пил, с кем появлялся. И подхалимы из «мафии» продолжали смотреть в рот, ловить тончайшую смену настроений, подсовывать молящие, увещевающие записки под дверь спальни в дни, когда хандрил, закрывался от всех, сидел взаперти неделями, постреливая время от времени из пистолетов (коллекция которых росла) по дорогим безделушкам: доставляло удовольствие видеть, как разлетались они в крошку, как фарфоровая и хрустальная пыль оседала на пол.

Тикали похоронно большие часы на стене. Вырывался, бежал, бросался в прохладную воду бассейна, уходил в голубую глубину. Выныривал — «мафия» стояла на бортиках, следила за каждым движением. Он проходил сквозь них, сквозь стены — таял в пространстве Грейсленда… А не приснился ли он нам, повторяли его поклонники у ворот обители звезды, затворившейся от мира, а был ли этот «золотой мальчик с платиновыми голосовыми связками», не придумали ли мы его? Ведь он, если и был, давно умер: богат и одинок, и нет цели. И близкие (все оплачено) выстроились в ряд, готовые услужить. И в гараже мертво сверкают огромные роскошные кадиллаки — в ряд. Махнуть бы в кинотеатр под открытым небом, где можно целоваться с подружкой, ибо вокруг все зрители занимаются тем же, не обращая внимания на заученный его экранный образ. Как давно это было — минуло. Он — миф, которого, быть может, не было. Выдохся, стал пустышкой. Обманула «американская мечта». Не нашел в богатстве успокоения, и словно пытка — испытание славой: «Помните Элвиса? Вот был певец! и человек!» — всё в прошедшем времени.

Думал так и еще злее отрабатывал контракты по кино лентам, втянулся в этот марафон, как раньше в выступления перед огромными аудиториями, полагал, заглушая страх, что хоть это еще может… В мае 1967 года Америку и весь мир облетела новость — Элвис женился. Присилла Энн Болье, красивая брюнетка, ей 21, она из Мемфиса. Но познакомились давно, еще в Европе, где он служил, а она, тогда школьница, жила вместе с отцом, военным летчиком. Скромная церемония — 100 гостей и пресса. Вспышки фотоаппаратов, бесчисленные вопросы: ее любимая мелодия «Люби меня нежно», да — она на 10 лет младше его, нет — медовый месяц продлится только 4 дня, больше Элвису никак нельзя, ждут съемки очередного фильма.