Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

Хотя в подобных случаях больше известны действия Natrum muriaticum, Ignatia и Staphisagria, но никогда не нужно забывать и о Lachesis. Этот индивидуум страдает и может нести тяжелые физические или психические потери, но при этом выглядит так, как будто между ним и его несчастиями поддерживается дистанция; он проявляет какое-то философское принятие той участи, которая ему назначена в неизбежных водоворотах и потоках этого мира. Такое принятие испытаний и трагедий, как будто он является наблюдателем в драме, а не участником своей собственной жизни, — это частично тот источник, из которого он черпает способность выстоять перед трудностями; а пафос некоторых особенно смелых, прошедших через тяжелые испытания, душ имеет какое-то свойство «светиться» и «нести чистоту», которые придают этому пафосу объективность и отстраненность. Со временем врач вырабатывает в себе чувствительность и начинает отличать эту «бесстрастность» Lachesis от отстраненности и эмоциональной отчужденности Lycopodium, при которых события просто не задевают и не травмируют Lycopodium. Их не нужно путать.

Уитмонт полагает, что частые случаи заболевания раком во время и после климактерического периода у женщин могут быть расплатой за неосуществленные жизненные потребности: «Lachesis — это наказание за непрожитую жизнь» у женщин правильной «викторианской» морали. Подавляя свои сексуальные потребности, они лишали себя нормального эмоционального развития, что приводило к ненормальному развитию в форме опухолей. Без сомнения, Lachesis — главное средство от рака в среднем возрасте у женщин, и, как установлено, часто источником болезни является нарушение сексуальных чувств.

Беспристрастный подход к себе благоприятствует юмористическому отношению к окружающему, и, несмотря на несчастья какой-то ситуации или болезнь, у Lachesis часто юмористический оттенок примешивается к патетическому. Даже испытывая истинное сочувствие и желание помочь, врач может почувствовать, что не может удержаться от улыбки при той необычайной картине, почти карикатуре, которую ему рисует пациент (или ещё чаще пациентка).

Иногда пациентка сама способствует этому впечатлению, подчеркивая комическую сторону своих неудач и усиливая абсурдность впечатления. Она может обдуманно создавать дистанцию между собой и своими несчастьями, пользуясь юмором (возможно, со своей уязвимой гордостью стараясь обеспечить себе положение, когда смеются вместе с тобой, а не над тобой). Одна пациентка сказала о себе: «Меня зовут Мисс Странная. Я родилась в апрельский День Дураков, и абсурдность отметила меня как свою родственницу. Моя жизнь — это одна длинная пародия на то, что подразумевалось быть жизнью». Затем она продолжала с юмором рассказывать о целой серии необычайных несчастных случаев и причудливых бед, которые, казалось, следовали за ней по пятам во все времена. Возможно, её характер формировал эти несчастья, или, может, это её склад ума так по-особому настроен отмечать и выделять все смешное из всего разнообразия ежедневной вереницы дел, или, может быть, наоборот, бесконечная цепь неудач и нелепых несчастий оставили свою печать в воображении Lachesis. Во всяком случае, судьба, кажется, нередко дарует этим людям больше, чем эта доля полусмешных и полутрагических приключений.

И действительно, юмористы и сатирики часто демонстрируют черты характера Lachesis («тенденция насмехаться, смешить и иронизировать», Геринг), поскольку этот тип быстро схватывает абсурдность ситуаций, отмечает все смешное в поведении окружающих и воспринимает слабые места в их речах. Это может быть балагур, чье неумное остроумие выдает одну шутку за другой с юмористическими комментариями по поводу происшествий в повседневной жизни, компенсируя трудности или даже трагедию в жизни. В конечном счете, юмористический и трагический взгляд на вещи дополняют друг друга для того, чтобы выразить убеждение в никчемности и суетности мирских дел. Следовательно, мрачность или горькое отношение к миру может лежать в основе его юмора. В то время как юмор Lycopodium или Arsenicum album исходит из их владения и управления ситуацией, насмехающийся Lachesis больше выглядит жертвой, человеком, потерпевшим поражение каким-либо образом и для которого юмор остался единственным выходом из непереносимой и неизменяемой ситуации. И наоборот, явно серьезный человек, который всегда «посмеивается исподтишка» (Хаббард) и всегда готов бросить лаконичное юмористическое замечание, также может быть Lachesis. Марк Твен, чей юмор так часто носит оттенок «мизантропии» (Кент) или горького пессимизма («Почему мы смеемся, когда кто-то родился, и плачем, когда кого-то хороним? Не потому ли, что это произошло не с нами?»), — это прекрасный пример типа Lachesis в его личности и в его литературных произведениях. Страстная внутренняя борьба, которая преобладала надо всем в его полной трагедий и комедий жизни, сделала его циником и закоренелым моралистом, как можно ожидать, выступающим больше всего против своего скрытого «я».