Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

Его врожденная экспансивность и удовольствие, которое он получает, делая окружающих счастливыми (он не может чувствовать себя счастливым, если окружающие не счастливы тоже), заставляет его распространять своё тепло и сочувствие не только на друзей, но даже и на вновь приобретенных знакомых, людей, которые его, по сути, мало интересуют, которым он уделяет внимание просто в силу своей дружелюбной натуры. У него в арсенале все средства выражения доброжелательности и способность наилучшим образом передавать свою заботу. Утешая или поддерживая кого-либо, он инстинктивно находит нужные слова и жесты. Он кладет сочувственно руку на плечо, или обнимает за талию, или утешает в беде, держа человека за руку. Или просто во время разговора кладет ладонь на руку собеседника, создавая более близкий контакт. Временами даже сам его голос гипнотизирует, его тон глубокий, доверительный, с затаенным дыханием, почти ласкающий, он устанавливает близость собеседников. На самом деле Phosphorus сам нуждается в физической близости и демонстративно ведет себя нежно. Ребенок просто увивается вокруг родителей, бормоча им ласковые слова. Phosphorus нравиться, когда его сжимают в объятиях и целуют — «целует всех», и чувствует себя лучше, когда его «трут»(Ганеман), к нему прикасаются, массируют. Если он не может заснуть от нервозности или возбуждения, то лучше всего его можно успокоить, если потереть ему спину (такой же беспокойный или страдающий бессонницей Arsenicum лучше всего реагирует на горячее питье).

Он демонстрирует также исключительные, успокаивающие людей или оздоравливающие их свойства как профессиональные, так и личные. Для няни-Phosphorus, например, стоит только войти в палату, как больные уже чувствуют себя лучше. Её сочувствие и оптимизм, просто её присутствие, уже сами по себе как будто обнимают человека, не говоря уже о её инстинктивном ощущении того, что требуется больному. Этот тип личности может я а же соревноваться в своём желании помогать. Однако можно кое-что ещё добавить об этом стремлении соревноваться, как в случае с двумя добросердечными сестрами-Phosphorus, которые изо всех сил и с любовью старались быть обязательными (и любимыми) дочерьми по отношению к своим престарелым родителям. Привыкнув быть щедрым, добрым и внимательным, Phosphorus хочет оставаться постоянно самой яркой звездой, готовится получить за это вознаграждение и упорно трудится для достижения этой цели. У врача в кабинете не один, а многие Phosphorus-пациенты восклицали: «Удивительно, как много я сделал для других!», и это говорилось только наполовину в шутку.

В итоге, при его любящей натуре и восприимчивой манере поведения, при его желании видеть самое лучшее в людях и при его способности заставлять человека относиться к самому себе положительно этот конституциональный тип может достичь понимания с многими, а не только с некоторыми избранными. Такой особый талант Phosphorus.

Фосфорная искра возникает не только от желания откликнуться на призыв другого или от любви к жизни, но также от любви к самому себе. Он считает себя более чувствительным и утонченным, свою интуицию более развитой, считает себя более интересным собеседником, более талантливым, более духовным, чем другие. Он может быть вполне очарован самим собой и рассматривать собственную персону как центр, вокруг которого вращаются другие, или как Прометея наших дней, чьи таланты обогащают человечество, подобно огню, уворованному у неба. Он может заявить врачу: «У меня особые отношения с детьми. Я могу увлечь их делать все лучше, чем любой другой учитель». Или: «Я талантлив в любом виде искусства, какое бы я не выбрал, но я одарен больше всего в…». Один 75-летний пациент-Phosphorus, который лечился от ревматических болей, чье жизнерадостное настроение всегда, когда бы он ни появился, поднимало настроение врачу, заявил: «Одно могу сказать, я всегда был наилучшим из мужей. Я человек, с которым так легко и приятно быть рядом, как ни с кем другим, и в течение пятидесяти лет со мной моя жена была счастлива и наше супружество было удачей. А сейчас оно достигло совершенства». И так оно, без сомнения, и было. Но врач, который был знаком с его женой, подозревал, что определенная заслуга в долговечности их брака принадлежит ей.