Портреты и прочие художества

Потом Валера рассказал о своем сотрудничестве с фирмой «Белый ветер», торгующей электроникой. Я предложил придумать какой-нибудь рекламный ход. Через некоторое время придумал ход, с использованием скрытой рекламы. Дескать, в песне, где фраза «Белый ветер» является шлягвортом, в песне о любви никто не обратит внимания, что публике навязывается торговый знак. Позвонили в Москву, объяснили, что сочинение песни, снятие клипа, размещение этого клипа на телевидении обойдется значительно дешевле, чем реклама самого торгового знака. Идея понравилась. Дали добро на сочинение песни, и на следующий день я спел Валере.

Белый ветер унес,
Мои песни унес,
Одинокий, как пес.

Но, наверное, бизнес – это не мое. Когда я вернулся в Москву и позвонил в «Белый ветер», мне сказали, что их шефа застрелили.

III

Судьба вновь отвела меня от бизнеса, хотя я-то собирался в этом самом «Белом ветре» заняться своим делом – что-то придумывать и петь. Ну да ладно…

Верка… Мы улетели из Америки в Москву с ощущением, что у нее-то все надежно и стабильно и что Бог наградил ее красивой и счастливой жизнью. Но, видно, судьба сама выбирает, куда ей идти и когда свернуть с, казалось бы, безоблачной дороги. Формула о том, что в жизни за черной полосой следует белая, верна, наверное, для кого-то, но только не для нашей Верки. Цветовая гамма ее полос настолько разнопланова, что зачастую было трудно определить – что сейчас – полоса удачи или наоборот.

В следующий перезвон с Нью-Йорком мы узнаем, что Валера, Верка и Катя съехали со знакомой нам квартиры и поселились то ли в Супертрампе, то ли в Эмпайр-Стэйт-Билдинг… Короче, супердом, суперсоседи, суперсчастье и не знаем, чего еще хотеть. «Соседи – Мадонна и Майкл Джексон, правда, мы – значительно ниже, но все равно в одном доме», – кричала, захлебываясь от эмоций, Верка в свой американский телефон. А мы… А что мы? Мы радовались и боялись. Рассказывали о Веркиной саге друзьям и даже немножко завидовали ее безбашенному счастью.

– Как жаль, что мы не сгоняли в Атлантик-Сити. Это – класс, это – класс, класс… – кричала Верка.

– В следующий раз обязательно смотаемся туда с ночевкой.

Атлантик-Сити… Не знаю, как бы сложились мои взаимоотношения с «одноруким бандитом» и рулеткой. Скорее всего, никак. По отношению к игре я вел себя как конченый зануда – дав однажды зарок не играть, не играл. Хотя была ситуация, когда мне вместе с гонораром за выступление в казино дали еще стопку фишек стоимостью 200 долларов. Обменять на деньги их было нельзя (наверное, казино хотело меня завлечь игрой), и я решился. Поставил все на красное. Рулетка завращалась и одновременно задрожали ноги. Я проиграл… Но успел понять, что я – «заводной Парамоша» и лучше мне не начинать, и я до сих пор «не начинаю».

А ребята – Верка и Валера, судя по всему, зачастили в казино. Наверное, Валера стал игроманом… Я с тех пор его не видел… Короче, он спустил все деньги, что были у него. Об этом я узнал после долгого разговора моей жены с нашей американкой, причем она в основном молчала и слушала непрерывный монолог Верки.

Валера потерял все, они съехали из своих супер-пуперов, и он решил еще раз рискнуть, но на этот раз в бизнесе. Был взят кредит в банке, на него что-то было приобретено. При транспортировке в Россию товар застрял на какие-то веки вечные на таможне, приобрел некондиционный вид, и продать в России с прибылью его не удалось. Да что там с прибылью, вообще не удалось продать. Валера попал… И он ударился в бега. Его из виду потеряли все, в том числе и Верка.

IV

И она снова выстояла. Не знаю, была ли у нее кубышка с деньгами, как она жила в это время – тайна за семью печатями. Она очень не любила об этом периоде жизни рассказывать, и поэтому сложно даже приблизительно определить цвет этой полосы ее жизни.

Прошло, уж и не помню, сколько времени. Ну, наверное, и не так много. Снова звонок из Нью-Йорка, и в телефонной трубке, которую держала моя жена, слышно:

– Класс, ну просто класс, ты не представляешь… ты не представляешь… я его так люблю, и он… У меня ничего подобного никогда не было. Красавец, потомок царской семьи… Я так счастлива.

Когда разговор с Америкой был окончен, я узнал, что Верка снова влюбилась. Влюбилась, как никогда, как в никого, про такую любовь надо снимать кино. Он – каких-то голубых кровей, умница, красавец, Катьку любит и в постели хорош, как… ну, «сама понимаешь»… Мы сели за стол, открыли бутылочку вина и выпили за нашу удивительную подружку, за этого непутевого стойкого оловянного солдатика.