Портреты и размышления

Другой корень — это чувство реальности, предполагающее чувство юмора. И еще один корень — своеобразное тщеславие. То самое тщеславие, которое заставляет нас желать быть лучшими, чем мы есть от природы. Не пугайтесь этого слова. Все мы вышли из земли, и причины человеческого превосходства часто более просты, чем мы предполагаем. Есть два противоборствующих тщеславия, которые каждый из нас обнаруживает в себе. Одно — это тщеславие самосозерцания, когда мы заглядываем в свое внутреннее «я», влюбляемся в собственные пороки и грязь и с полным удовлетворением пребываем в них. Другое — это то тщеславие, которое пытается сделать нас лучше.

В одной из моих книг персонаж, выступающий от имени автора, говорит: «Я хочу встретить человека, который знает что-то о себе. И ужасается самого себя. И должен простить себя, чтобы двигаться дальше».

Вот, с моей точки зрения, то тщеславие, которое пытается сделать нас лучше. Нам надо простить самих себя, найти то хорошее, что есть в нас, попробовать быть лучше, чем мы есть.

И если нам достанет добродетели для выполнения подобной задачи, то все эти источники силы понадобятся нам. Этот мир — наш мир. Мы можем сделать из него что-то хорошее или можем разрушить его. Но отрешиться от него мы не можем. Если мы не проявим добродетели, мир этот превратится в ад.

Но мне кажется, не стоит быть добродетельным ни в социальном, ни в политическом смысле, если мы не сумеем в практике наших человеческих отношений максимально улучшить самих себя как индивидов. Мы живем в век, когда крушение надежд и страх ожесточают людей, наполняют их ненавистью, а ненависть — худший побудительный мотив как в личных, так и в общественных делах.

Мы не так уж значительны. Мы довольно жалки. Добродетель трудна для нас. Но не забывайте: ненавидеть легко и разрушать легко. Этот особый сорт легкости в конечном счете и отравляет наши души.

Возможности и надежды {ˇ}

Редакция «Литературной газеты» обратилась ко мне с просьбой поделиться своими мыслями о том времени, когда мы будем жить в условиях подлинного мира. Какие светлые перспективы откроются тогда перед человечеством? С радостью и гордостью откликаюсь на эту просьбу. Думается, почти все то, что я мог бы сказать, уже многократно говорилось людьми доброй воли. Но это неважно. Немало есть у людей сокровенных надежд, повторять которые не грех. Меня мало занимают «умники», стремящиеся быть оригинальными за счет правды. Я считаю, что полезно делиться друг с другом своими надеждами.

Для того чтобы человечество могло вздохнуть полной грудью под чистым небом, необходим подлинный мир. Я убежден, что у нас будет подлинный мир. Я уверен в правильности этого больше, чем в правильности другого политического предсказания. Но мир не придет ни сегодня ни завтра сам по себе. От всех нас потребуются усилия, терпение, непоколебимость перед лицом разочарований. Одной доброй воли недостаточно, хотя никогда еще на земле не было так много людей, столь страстно жаждущих мира. Но мы должны обеспечить и, несомненно, обеспечим его.

Но вот наступит мир, и что же тогда? Вряд ли надо говорить, что открывающиеся перед нами перспективы чудесны. Если рассуждать с точки зрения биологической истории, то род человеческий едва только начал жить. Прошло, быть может, всего лишь полмиллиона лет с начала эволюции наших предков. Если мы не уничтожим сами себя, то жизнь человека на нашей планете будет длиться еще тысячи миллионов лет. Лишь несколько тысяч лет назад люди начали заниматься земледелием. Только несколько веков прошло с тех пор, как совершилась научная, промышленная революция, которая к настоящему времени дает по крайней мере потенциальную возможность обеспечить всех людей пищей, медицинским обслуживанием, материальным комфортом. Сейчас мы, бесспорно, переживаем один из кульминационных моментов истории. Но некоторые из нас еще стоят одной ногой в старом мире и не полностью понимают происходящее.

Мы еще не вполне отдаем себе отчет в том, чем является для нас промышленное развитие и чем оно в гораздо большей мере окажется для наших потомков. Многие писатели или художники — достоверно я могу говорить лишь о тех, что живут на Западе, — испугались этого нового развития промышленности и техники и обратили свои взоры назад, к более примитивным социальным системам. И все же эта новая, высокоорганизованная жизнь, в ходе которой производятся материальные блага в количествах, казавшихся немыслимыми еще тридцать лет назад, представляет собой уже сейчас, а в дальнейшем станет в еще большей степени главной основой нашего социального существования. Писатели, отворачивающиеся от этой жизни, тем самым отворачиваются от общества.