Портреты и встречи (Воспоминания о Тынянове)

Историко-литературная концепция Тынянова создалась в ту эпоху, когда происходила борьба между новым и старым, когда история литературы довольно примитивно рассматривалась как некий придаток к биографии писателя, а самое произведение рассматривалось очень часто как простой документ этой биографии. Совершенно естественно, что среди молодежи того времени создалась очень резкая реакция против биографизма, который являлся одной из характерных черт старой школы, с которой так боролась новая школа. Можно было бы ожидать, что и Тынянов займет какую-то очень решительную и враждебную позицию в отношении биографизма. Действительно, с принципиальной стороны его книга полемична в отношении биографизма, но характерной чертой работы Тынянова было то, что, осмысливая этот процесс, процесс создания художественных произведений, Юрий Николаевич никогда не упускал из виду представления о человеке, о «делателе» художественных произведений. Несмотря на некоторую абстрактную и теоретическую оболочку его исторических работ, мы всегда видим живых людей за его историко-литературным анализом. В книге «Архаисты и новаторы» буквально встают перед нами портреты и Кюхельбекера и Катенина. В этом была личная способность Тынянова видеть людей, давать их психологические портреты. Это пронизывало все его существо не только как ученого, но и как человека. Мы все помним это умение портретно показать человека, уловить какую-то психологическую черту и дать ее в простом рассказе. В этом отношении устные рассказы Юрия Николаевича были всегда художественными рассказами. В очень скупой и краткой форме он мог дать живой портрет, иногда шаржированный, иногда очень подчеркнутый, но всегда верный и характерный. В этом связь историко-литературных работ Юрия Николаевича с его чисто литературными работами. В этом та черта, которая привела его в настоящую художественную литературу.

Но есть и другой момент, который привел Юрия Николаевича если не от литературоведения к художественной литературе, то на путь параллельной работы в литературоведении и художественной литературе. Для него характерно живое осмысление художественного процесса, который не мыслился как некий удаленный в прошлое объект, как некая абстрактная мысль. Исторический процесс, исторический объект всегда был у Тынянова живым. Поэтому он не мыслился вне осмысления современной ему литературы. Это осмысление связи между историей литературы и литературой современной всегда присутствовало у Юрия Николаевича. В этом отношении очень характерен состав его книги «Архаисты и новаторы», и его деятельность в качестве писателя как бы продолжала это ощущение необходимой связи между историческим осмыслением литературы и участием в литературе сегодняшнего дня.

Мне хотелось бы еще отметить одну черту Юрия Николаевича как историка литературы. Это его необычайный темперамент. Мы знаем, что он был, кроме того, настоящий полемист. Мы помним его фельетоны за подписью «Ван-Везен», где ярко сказался весь этот блеск его полемизма. Этот полемизм так интересен потому, что, может быть, никто больше, чем Юрий Николаевич, не чувствовал всю силу полемического удара. Чутье у него было чрезвычайное. Он знал, какой удар нанести и в какой мере он будет чувствителен.

Когда Юрий Николаевич стал писать свои первые романы, он на некоторое время как бы отошел от литературоведения, то есть на страницах наших сборников и журналов почти перестали появляться его историко-литературные труды. Тем не менее он не переставал работать именно как историк литературы. Я говорю о той историко-литературной работе, которая по необходимости сопровождала его художественную работу. Мы знаем, что написать эти исторические романы можно было только в процессе упорного труда историка и историка литературы. Но я говорю не об этой параллельной работе, а о прямой историко-литературной работе. Достаточно вспомнить даты появления его работ.

В 1934 году в «Литературном наследстве» появляется его крупная работа «Пушкин и Кюхельбекер». Это ряд этюдов по вопросу об отношении Пушкина к Кюхельбекеру.