Портреты пером

«В нашем с Вами последнем разговоре о цензуре нахожу для себя много поучительного. Но Ваш намек на то, что „Неделя“ доживает последние минуты, признаюсь, огорчил меня… В последнее время „Неделей“ был в особенности недоволен К. П. Победоносцев — и увы! по моей вине: я вырезывал и сам посылал ему статьи, где описывались недостойные священнического сана подвиги наших сельских попов.

Так, в прошлую зиму я послал ему статью о сельском священнике, который ругал крестьянскую девушку лет 12 за то, что она ходит в школу, а потом, в день пасхи, при всем народе, наплевал ей в лицо!

Константин Петрович отвечал мне, что так как статья подписана (одним из с. — петербургских профессоров, проводивших в деревне летние вакации), то он не оставит этого известия без расследования. И действительно, следствие было наряжено, и все оказалось правдой…

Но поверьте мне, что „Неделя“ и сотой доли не высказывала того, что было на самом деле…»

В начале июля пришло из Петербурга письмо от Майкова:

«Милейший друг Яков Петрович!

Пишу тебе спешно, потому что дело очень важное. Из Главного управления [по делам печати] выходит в отставку Еленев, член Совета, и Михаил Петрович Соловьев предложилуже и получилна то согласие министра (Горемыкина), выраженное им весьма к тебе сочувственно, назначить тебя на открывающуюся ваканцию… Жалованье будешь получать 4000 р. Нужно только твое согласие, которое ты и напиши поскорее».

«Первая мысль, которая пришла мне в голову, — рассказывал Полонский Поливанову, — это мысль ко дню нашей свадьбы (17 июля) порадовать жену мою добавкою оклада в 1500 рублей…» Ведь он получал до сих пор две с половиной тысячи в год.

«Я тотчас же по получении твоего письма, — сообщил он Майкову, — писал Мих. Пет. Соловьеву о своем согласии, но не поступил ли я опрометчиво? Совесть моя не совсем покойна — во-первых, потому, что я совсем не знаю, в чем именно заключаются обязанности члена Совета по делам печати. Буду ли я в силах исполнять их без всякого насилия над самим собой, над тем нравственно сложившимся во мне убеждением — бороться со злом явно и прямодушно, а не исподтишка — и в то же время снисходить ко всякого рода увлечениям и заблуждениям, ибо errare humanum est[человеку свойственно ошибаться]… Наконец, не припишут ли это мое повышение за приятельскую протекцию — и за мои домогательства…»

О сомнениях кандидата на вакантную должность Майков сообщил Соловьеву, и тот написал Полонскому:

«Теперь, батюшка, уже время для „но“ прошло. Уж назвались груздем, так полезайте в кузов, пожалуйте в Совет читать русские журналы и газеты и очищать русскую литературу от гадов, в ней расплодившихся». Соловьев определял свой главный тезис: «Правду нужно говорить во благовремение! Не все стоят на одном уровне духовном». То есть правду нужно говорить не всегда, ибо не все могут ее всегда воспринимать как должно.