Портреты заговорили

Весьма многозначительно письмо Александрины от конца июля 1836 года, в котором имеется тщательно зачёркнутая фраза. Её, однако, удалось разобрать авторам книги «Вокруг Пушкина». Александра Николаевна, передавая брату просьбу Пушкина прислать писчей бумаги разных сортов, добавляет: «Не задержи с отправкой, потому что мне кажется, он скоро уедет в деревню». Из этого можно предположить, что у Пушкина, по-видимому, было серьёзное желание увезти жену из Петербурга и таким образом прекратить флирт с бароном Жоржем, а также вообще разрядить ненормальную и чрезвычайно сложную обстановку, сложившуюся в то время в семье Пушкина. Своим намерением он, быть может, поделился с Александриной и попросил сохранить это пока в тайне. Не придав, по-видимому, вначале особенного значения своей фразе, Александрина затем тщательно её зачеркнула.

Судя по письмам сестёр Гончаровых, и в частности Александрины, их материальное положение в период жизни у Пушкиных было очень нелёгким. Барышни Гончаровы, которых тётка Загряжская всячески старается ввести в большой свет, а Наталья Николаевна строит планы выгодно выдать их замуж, постоянно нуждались в деньгах. Пушкин, кстати сказать, весьма иронически относился к матримониальным планам жены: «Ты пишешь мне, что думаешь выдать Катерину Николаевну за Хлюстина, а Александру Николаевну за Убри: ничему не бывать; оба влюбятся в тебя; ты мешаешь сёстрам, потому надобно быть твоим мужем, чтоб ухаживать за другими в твоём присутствии, моя красавица». Постоянные просьбы о деньгах, порой носившие трагический оттенок, несомненно, были тягостны и для сестёр Гончаровых, и для их брата Дмитрия Николаевича, который рад бы был им аккуратно помогать, но сам находился постоянно в больших затруднениях. И неоднократно, когда разговор заходит на эту неприятную для обеих сторон тему, Александра Николаевна прибегает к родному языку, на котором ей всё же, по-видимому, легче было выражать оттенки своих чувств. «Грустно вас теребить, но что ж делать, и сами не рады».

Кстати сказать, русские вставки в письмах Александры Николаевны написаны более живо, образно и остроумно, чем французские. Нельзя не заметить по этой переписке, что все три сестры отличаются живым остроумием, а иногда и язвительностью. В письме Александрина пишет: «Несмотря на всю нашу экономию в расходах, всё же, дорогой братец, деньги у нас кончаются; у нас, правда, ещё есть немного денег у Таши, и я надеюсь, что этого нам хватит до января, мы постараемся дотянуть до этого времени, но, пожалуйста, дорогой братец, не заставляй нас ждать денег долее первого числа. Ты не поверишь, как нам тяжело обращаться к тебе с этой просьбой, зная твои стеснённые обстоятельства в делах, но доброта, которую ты всегда к нам проявлял, придаёт нам смелости тебе надоедать. Мы даже пришлём тебе отчёт в наших расходах, чтобы ты сам увидел, что ничего лишнего мы себе не позволяем. До сих пор мы ещё не сделали себе ни одного бального платья; благодаря Тётушке, того, что она нам дала, пока нам хватало, но вот теперь скоро начнутся праздники и надо будет подумать о наших туалетах <…> Мы уверены, дорогой брат, что ты не захочешь, чтобы мы нуждались в самом необходимом, и что к 1 января, как ты нам это обещал, ты пришлёшь нам деньги. Так больно просить; что ж делать, нужда заставляет»[62]. Это письмо, как и все остальные, написано по-французски. Последняя же фраза процитированного нами отрывка — «Так больно просить…», идущая из глубины сердца, написана по-русски.