Порубежник

Понятно, что купец по-своему прав. Только и Романова не в дровах нашли, чтобы он вот так разбрасывался серебром. Ничего, поищет еще, кому продать по нормальной цене. Тем более что кроме железа ему достались еще и три лошади убитых им мародеров. Те были привязаны к плетню. Есть на чем перевезти трофеи. Правда, возни с небольшим табуном из семи голов побольше будет. Ну да не переломится.

– Погоди. Ладно, дам я тебе четыре сотни рублей, – остановил его купец.

– Шесть, – возразил Михаил.

– Вот чудак-человек. Говорю же тебе…

– Бунт князя Червенского подавлен. Замятня задушена на корню. Товар, что сбывали по-горячему, закончился. С моих трофеев ты наваришь минимум сто пятьдесят рублей. Четверть. Как по мне, то хорошая сделка. Шесть сотен.

– Вот из уважения к твоему уму и хватке – пять сотен.

– Шесть. И еще сотню за лошадей с седлами и сбруей.

– Это нужно смотреть, – проворчал купец.

– Смотри, – пожал плечами Михаил. – Но и на них ты заработаешь самое малое пятьдесят рублей. Или ты никудышный купец.

– Не тебе обо мне судить, – набычился торговец.

Видя, что дело принимает серьезный оборот, двое из его охранников поднялись из-за стола под камышовым навесом и двинулись было к повозке, у которой шел разговор. Михаил посмотрел в их сторону и обратился к их купцу.

– Я не ищу ссоры, но и от драки не бегаю, – покачав головой, произнес Романов уверенным тоном.

Торговец смерил его взглядом, потом махнул наемникам, мол, все в порядке. Подошел к лошадям, наскоро, но весьма умело осмотрел животных. Проверил состояние седел и сбруи. Прикинул что-то в уме. И, вздохнув, согласился. Что тут сказать, прав этот странный вой. Наплыв трофеев уже спал. Серебро еще осталось. Уж больно все удачно обернулось. А на выкупленном он заработает даже больше озвученного.

– Бог с тобой. По рукам. Только мне бы попридержать серебро. Златом возьмешь?

Вопрос вовсе не праздный. На Руси отчего-то серебро в большем почете. Золоту где-то даже и не доверяют. Но Михаила такие предрассудки не смущали. Вот иметь при себе порядка тысячи рублей, это да, данное обстоятельство его волновало. Сдать бы все в банк, благо там счет у него уже имеется, а связь между стольными городами налажена достаточно устойчивая, да крюк делать не хочется. Компактная валюта его устраивала куда больше.

– Возьму золотом, коли в монете, а не в слитках.

– В монете, в монете, – все еще расстроенный условиями сделки, произнес купец.

Покончив с расчетом, Михаил направился в обеденный зал. Дело к середине октября, на улице благодать, бабье лето во всей своей красе и ласке. Только доверяться ему особо все же не следует. Так-то тепло, но воздух уже прохладный, а как подует ветерок, так разгоряченное тело может и прихватить. Вот и устроилась Ксения с детьми на обед в обеденном зале. Летом-то душно, а сейчас при открытых окнах очень даже хорошо.

Проходя мимо коновязи, глянул, как конюх обихаживает его лошадей. Осталось четыре головы. Тоже немало, учитывая, что ходить за ними ему придется самому. К слову, теперь поедут уже не так споро, как он добирался до Переяславля или возвращался оттуда. Три лошади под седлом, четвертая вьючная. И никаких заводных.

Присел за стол. Подмигнул мальчику шести и девочке пяти годочков, уминавших за обе щеки кашу с мясом. Пододвинул миску к себе и, отрезав кус хлеба, взялся за ложку.

– Ксения, ты, если поела, пошла бы договорилась с хозяином, чтобы он собрал нам в дорогу припасов. Крупы, вяленого и копченого мяса, сала, хлеба… В общем, сама разберешься.

– На сколько брать-то? – поинтересовалась она.

– Дней на десять.

Доев кашу, Михаил подошел к хозяину постоялого двора и договорился о ночлеге. На их век еще хватит ночевок в лесу и под открытым небом. Отчего бы не отдохнуть как полагается. Он, конечно, видел, что Ксения подумывает о побеге. Вот как объединилась с детьми, так и помышляет. Благо он ей выплатил все обещанное до копейки. Еще и премиальные доплатил, так сказать, за моральный ущерб. На круг получилась весьма серьезная сумма. Двести рублей! На секундочку, обычная плата дружинника сто шестьдесят в год.

Да только деньги это еще не все. Доверять ей он и не думал. А потому пообещал, что если попытается бежать, то он сообщит, что беглянка предала князя Червенского. Народ ведь долго разбираться не станет. Князя тут любили, а теперь его на суд в Киев везут. Конечно, и она могла обвинить и самого Романова, не вопрос. Но он-то один, а с ней дети. Ситуация не в ее пользу.

С рассветом отправились в путь. Ехали довольно споро, за день делая переходы по пятьдесят – шестьдесят километров. Вполне приличный результат для долгого перехода, без сменных лошадей. На исходе третьего дня миновали рубежи Теребовльского княжества. Дальше начинались просторы кочевий черных клобуков.

Если прежде Ксению сдерживал страх разоблачения и возможный народный гнев, то теперь она опасалась остаться одна посреди бескрайней степи, перемежаемой редкими рощами или полосками зарослей вдоль не таких уж и частых рек и ручьев.