Порученец царя. Персиянка

– Никак приветствуют, – успел неуверенно пробормотать главный советник хана и замер с раскрытым ртом.

Угодив в основание парусной мачты плывущего рядом струга, ядро через мгновение взорвалось, раскидало осколки на толчею воинов. Под возгласы растерянности и крики внезапно напуганных и раненых персов деревянный ствол мачты затрещал, стал заваливаться и рухнул, накрыв парусом тех, кто не смог отскочить, а некоторых спихнул за борт. Шум на повреждённом струге заглушил другие пушечные залпы, и два ядра как бы ниоткуда просвистели над головами, едва не продырявили вздутый парус сандала, взметнули за кормой столбы воды.

– Бехран-хан! – раздался на повреждённом струге пронзительный вопль.

Даже Менеды решил, что видит на челнах переодетых кочевников горского вождя, не имеющего своих судов и вынужденного исполнять клятву мщения таким образом.

– Бехран-хан! – подхватили в разных местах, сначала с испугом, потом с мстительным гневом, распаляемым видом ничтожных сил ненавистного врага. – Бехран-хан!

Под воинственные гортанные выкрики приказов вода у бортов стругов забурлила от шлепков длинных вёсел, которыми гребцы заработали в порыве неистового опьянения жаждой крови. Порядок в караване нарушился, как будто нападение врага разрезало невидимую для глаз нить, на которую вроде бусинок до этого были нанизаны все суда, и теперь они посыпались от неё в разные стороны. Однако в челнах не намеревались противостоять столь превосходящему числом и вооружением противнику, вскинули, расправили паруса и принялись заворачивать, чтобы избежать встречи с судами каравана. Легко и лихо, но без суеты, челны двигались по вытянутой дуге к ватажному беспорядку ханского воинства, постепенно замедляли ход и, пальнув из нескольких пушек, в полусотне шагов от первых судов противника развернулись, подхваченные ветром, устремились по направлению к Свиному острову.

Большинству в стругах казалось, надо совсем немного прибавить в скорости, чтобы столкнуться с ними и раздавить, уничтожить, как злобных насекомых. Будто по общему приказу, отстукивания барабанов участились, и, отзываясь им, вёсла ударяли по морской воде чаще и сильнее. Самые быстрые струги постепенно выдвигались вперёд, неумолимо сокращали расстояние до трёх отставших от других челнов, а свободные от работы на вёслах ханские воины изготовились дротиками и саблями наказать осмелившихся бросить вызов недругов, порубить их на кровавые куски.

Остров на глазах разрастался вширь, увеличивался, достигая в холках песчаных дюн высоты мужского роста. Казалось, бывшие в челнах намеревались обойти его и оторваться от погони, используя лучшие, чем у стругов, возможности для быстрой смены направления – они согласованно рванулись вперёд, чтобы проскочить в семидесяти-восьмидесяти шагах от песчаной оконечности берега. В хмельном опьянении погоней ожесточённые преследователи ринулись следом и поздно сообразили, что попались на простейшую уловку. Когда в первых стругах раздались предупредительные крики о мелководье, притормозить их стремительный ход с помощью вёсел было поздно: растерянные кормчие не знали, где наибольшая опасность, впереди, или в столкновении с плывущими сзади. Днища не меньше десятка судов распороли песчаный гребень подводной отмели, резко остановились с треском мачт и вёсел, с падением воинов, с их завываниями от внезапного отчаяния. В эти судна врезались носовые, обитые медью тараны задних стругов, на тех волной налетали другие.

Борта хрустели, трещали и разламывались, будто скорлупы переспелых орехов; воинов швыряло с палуб, и часть из них были раздавлены днищами и носовыми, кормовыми, боковыми ударами судов, некоторые тела расплющивались и обагряли прозрачную воду мутными разводами крови. Среди этого орущего и воющего, трещащего месива судов и тел застрял и сандал Менеды-хана. Из ханского окружения лишь несколько человек сохраняли внешнее хладнокровие, но это было хладнокровие беспомощных свидетелей происходящего. Они бессильны были что-либо предпринять, когда рядом десятка три украшенных по бортам праздничными дорогими коврами многовёсельных стругов или были безнадёжно повреждены, либо прочно застряли в песчаном гребне отмели, или очутились в ловушке, в которой нельзя было развернуться, чтобы выбраться к глубоководью. А позади продолжали быстро подплывать суда каравана, успевая сбросить прежнюю скорость, но мешая одни другим разворачиваться для отпора новой напасти.

– Ура-а!!! – оглушительно разнеслось над водой.