Поручик Империи

— Ясно, — произнес поручик и, вскинув пистолет, вышиб мозги тому немцу, что выступал. А потом переведя взгляд на последнего оставшегося в живых телеграфиста, мило улыбнулся и кивнул на листок.

Лев Евгеньевич сдержался. Максим Федорович прямо почувствовал, как философа зацепило. Но он сдержался. Молодец. А вот второй дежурный телеграфист, не смог справиться с собой. Хладнокровный расстрел коллеги подкосил его твердость. Поэтому, сглотнул комок, подошедший к горлу, и притянув к себе листок, он заработал ключом. Очень так характерно. Сразу было видно, что послание передавалось в явно непростой, нервной обстановке. Дергается. Сбивается.

Но вот он замер, отбив последнюю букву.

Хоботов кивнул, подтверждая факт передачи. Юный служащий телеграфа вел пальцем по буквам, опасаясь сбиться в столь нервной обстановке.

Закончив, парень демонстративно убрал руки от ключа и, взглянув на поручика, вздрогнул, уставившись в дуло пистолета.

— Максим Федорович, — тихо пискнул Хоботов. — Не надо.

— За то, что он передал, его свои расстреляют.

— Пусть. Пусть свои.

— Хорошо. Сидоров.

— Я!

— Связать и закрыть в той подсобке.

— Есть связать и закрыть! — Гаркнул боец и бросился выполнять приказание. Телеграфист, поняв, что его убивать не станут как-то сразу обмяк и вяло улыбнулся. Само собой, не оказывая никакого сопротивления рядовому Сидорову.

— Скажешь, что тебя связали и закрыли сразу, — произнес Хоботов на немецком в спину телеграфисту, выражая свой интеллигентский протест слишком уж жестким методам командира. — Ты ничего не видел и не слышал. Пусть думают, что мы сами все передавали. А еще лучше, пусть думают, что передавали не из этого узла.

— Лев Евгеньевич, — с укоризной произнес Максим Федорович. — Что вы там за наставления даете?

— Пытаюсь спасти ему жизнь, — чуть поджав губы, буркнул тот.

— Серьезно?

— Да. Серьезно.

— Сидоров.

— Я!

— Пару раз немца по лицу приложу. И в ухо.

— Что?! — Ахнул военный философ.

— Пусть подумают, что он сопротивлялся. Переведи. Раз уж спасать, то совсем белыми нитками шить не стоит.

— Слушаю, — произнес прапорщик, удивительно обрадовавшийся к своему ужасу тому факту, что сейчас будут бить человека. Но перевел. Найдя в ефрейторе благодарного слушателя.

— Петренко!

— Я!

— Сбегай в грузовик, возьми гранаты. Как Сидоров закончит, кинешь одну вон туда кинешь, а вторую — сюда. Потом проверь. Если вон те провода не оборвет после взрывов — помоги им. Да на несколько кусков чтобы. И не задерживайся. Ясно?

— Так точно! — Довольно произнес рядовой, повторив задание.

— Исполняй!

Глава 5

29 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

День уверенно вступал в свои права, окончательно развеяв туман. Поэтому, выехав из Мариенбурга, Максим остановил колонну на небольшом пригорке. Забрался на крышу грузовика и стал рассматривать в бинокль окрестности. Разумеется, выставив посты. Сюрпризы ему были ни к чему.

Согласно карте, в этом городе находился железнодорожный узел. А значит там и войска имелись. Хотя бы рота, но должна быть. Склады ведь кто-то же должен охранять. А потому поручик и интересовался тем, как там комендант распорядится приданными ему силами.

Но тщетно. Надежды не оправдались. Комендант не стал выводить войска из города. А ввязываться в бой на вокзале поручику не хотелось. Неизвестно, сколько там людей будет. Можно и на роту в обороне напороться, и на батальон. Да, скорее всего придется столкнутся с ландвером. Но от этого легче не будет. Рассредоточившиеся по территории даже бойцы очень опасны для такого небольшого отряда, как у него. Смертельно опасны. Это какую-нибудь компактную группу за счет плотности огня можно было легко смять. А вот вступать затяжной бой такого толка было глупо и бесполезно. Имелись совсем не иллюзорные шансы всем там и полечь без всякой пользы.

В общем, плюнул он на эту затею. Вернул бойцов в автомобили и поехал дальше. Здесь им больше делать нечего. Но и спешить пока некуда. Поэтому, отъехав километров на двадцать на юго-восток, Максим свернул к небольшому поместью, стоящему в стороне от больших дорог.

Автоколонну заметили издалека и вышли встречать.

Ну а как же еще? Вон какая дорогая машина едет. Да в сопровождении грузовиков. Не просто же так? «Наши люди за хлебом на такси не ездят». А значит, что? Правильно. Кто-то серьезный решил заглянуть.

Когда же из транспорта начали выходить русские, выражение лиц местных обывателей стало не передать. Глаза вытаращили и ртами захлопали словно рыбы.

— Лев Евгеньевич, — позвал прапорщика наш герой, — будете переводчиком.

— Так точно, Максим Федорович, — кивнул Хоботов.

Оправив грязную форму, поручик подошел к выстроившимся в шеренгу местным обитателям.

— Кто здесь главный?

— Я… — робко произнес опрятный и в меру ухоженный мужчина лет сорока.

— Как звать?

— Карл Герберт, — покладисто ответил он. — Я управляющий этого имения.

— А хозяева где?

— Молодой господин в армии, а его родители в Кенигсберге.