Поручик Империи

Сначала за уничтожение маршевой роты противника ему выдали орден Святой Анны IV степени на заранее изготовленной уставной шашке с «клюквой». То есть Аннинское оружие. Потом навесили Станислава III степени за разгром встречным боем кавалерийского эскадрона и Анну III степени за ликвидацию батареи гаубиц. Да не простые, а с мечами и бантом, что говорило о награждении за непосредственное участие в бою. Ведь простыми «мечами» могли и военных чиновников за дела в тылу порадовать.

Ну и в качестве вишенки на торте Император повесил ему белый крестик ордена Святого Георгия IV степени, поздравив с производством в штабс-капитаны. Этим было отмечено уничтожение штаба корпуса и захват германского корпусного генерала в плен.

И Максим напрягся в предвкушении.

Все дело в том, что лимит наград, полагавшихся ему в рамках традиции Российской Империи, оказался исчерпан. Медальки для солдат и унтеров обер-офицеру давать было нельзя, а для более высоких орденов – чинами не вышел. Оставалось, по сути, только золотое оружие «За храбрость». Но, несмотря на то что оно официально относилось к знакам отличия ордена Святого Георгия, ценилось много ниже любого из орденских крестов. И вручать его в качестве замены собственно ордена было, мягко говоря, странно.

Ситуация усугублялась еще и тем, что даже за первый рейд его не отметили полностью, упустив приличное количество важных эпизодов. И то – все награды кончились. А тут еще и за второй рейд что-то отсыпать нужно.

Но он зря переживал. Всеобщая истерия, созданная вокруг его фигуры, и эпичность подвига заставили презреть многие условности мирного времени. Да и самодержец на то и самодержец, чтобы иметь возможность нарушать правила там и тогда, когда считает нужным. Особенно в такой обстановке.

– За уничтожение двух стратегически важных мостов и воспрепятствование подхода подкреплений к германской армии Максим Иванович Меншиков награждается орденом Святого Станислава II степени! – огласил мужчина, читающий приказ. – С мечами[45].

Зал зааплодировал. А Император повесил на шею Максима орденскую ленту с наградой, которую обычно ниже капитанского чина не вручали. А следом и еще одну «капитанскую товарку» – за разгром эшелона с батальоном пехоты. Раз. И на его шею «упала» лента ордена Святой Анны II степени с мечами.

Далее начали зачитывать приказ, повествующий о встречном бое с кавалерийским дивизионом при батарее. В красках и деталях. Особенно подчеркнув, что в отряде Максима Ивановича насчитывалось два десятка человек. А он сам, несмотря на три пулевых ранения и контузию, смог забраться в грузовик и, лично управляя им, таранить орудие противника, приведя к молчанию.

Формально – классика георгиевского подвига. Но такими наградами не разбрасывались. Ведь и за первый рейд, если по совести смотреть, пять орденов Георгия можно было дать. Что не шло ни в какие ворота. Так и тут, вместо еще одного белого крестика, выдали поручику подполковничий орден Святого Владимира IV степени с мечами и бантом. Навесили «висюльку». А потом «махнули, не глядя» его Аннинскую шашку на заранее изготовленную георгиевскую с надписью: «За храбрость» и «клюквой» Святой Анны на эфесе. То есть дополнили орден золотым оружием, подтягивая его значимость.

Но и это еще не все!

Оставался самый значимый подвиг – разгром штаба армии и захват в плен сразу двух генералов: командующего армией и начальника его штаба.

Орден Святого Георгия III степени ему выдать не могли, в силу того, что его присуждала только Дума и только офицеру не ниже штаб-офицерского чина. То есть подполковнику минимум. Конечно, можно было бы и продавить это решение. Причем без особенных проблем. Абсолютная монархия имела немало преимуществ в этой ситуации. Но Император решил поступить иначе:

– За уничтожение штаба 8-й германской армии, захват ценных документов, командующего армией и начальника штаба армии наградить Максима Ивановича Меншикова орденом Святого Владимира III степени с мечами и произвести досрочно в звание – капитана с установкой старшинства в два года[46].

Производство в чине было не по правилам, да и награда полковничьего уровня. Но, в отличие от Георгия, могла выдаваться Императором самолично по своему усмотрению. Так что на фоне той истерии, что развернул Гучков, этот шаг выглядел щелчком по носу старым генералам, возглавлявшим Георгиевскую думу. Ведь пока положение Сухомлинова было стабильно, они сидели тихо и не отсвечивали. А как кресло под ним зашаталось, сразу набросились, словно свора шакалов. В общем – Николай этого их поступка не упустил из вида, не забыл и не простил…

Чудеса на этом не закончились.

«Вспомнив» об эпизоде из первого рейда, связанного с отражением наступления пехотного полка противника, Император изыскал еще один способ наградить Максима в обход законных ограничений. А именно перевести с сохранением чина в Лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк по ходатайству последнего. Само собой, с конвертацией звания из капитана в лейб-гвардии ротмистра. Кавалерия же. Тем более что диплом училища это вполне позволял.