Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном

— Вот, что я сделаю с вашим Наполеоном, вот, что будет с его беспутной Францией, вот, что будет с его непобедимой Старой гвардией! Я задушу этого авантюриста его же собственными кальсонами. Или я буду не Александр Первый!

Глава 8. Жених поневоле

За тысячу верст от Немана, по пыльной дороге через широкое поле катила коляска, запряженная парой гнедых.

Поручик Ржевский ехал к невесте.

Не по своей воле, а в угоду дяде, грозившему оставить его без наследства. «Хочу на Масленицу дедом стать, вот и весь сказ!» — заявил старик. «Да вы, дядюшка, и так уж три тысячи раз дед, — пробовал отвертеться поручик. — Внуки, чай, по всей Руси». Но дядя затряс кулаком: «Законного хочу, чтоб без блуда!» — и велел запрягать лошадей.

Ржевский хмуро смотрел в спину ямщика. Жениться не хотелось — жуть!

Возница полупьяным голосом тянул занудный мотив.

— На деревах листва зелена — а — а…

Перед коляской прошмыгнул заяц.

— Заяц у — у — у… — проныл ямщик. — Ой, да не к добру-у.

Ржевский вздохнул. Хоть бы невеста оказалась лицом не записной урод. А если страшилище подсунут?

Миновав поле, коляска углубилась в пролесок.

«А не послать ли дядюшку к чертовой бабушке? — мелькнуло у Ржевского. — Вместе с невестой, приданным и наследством?»

Нет, никак нельзя. Еще месяц назад и послал бы, а теперь — увы-с! Ржевский поморщился, вспоминая роковую партию в штосс. Допрыгался гусар. Допонтировался. Говорил же Денис Давыдов: «Не клади на червонную даму, братец. Заразу подцепишь!» Так нет же! Поставил все деньги, будто назло. И продулся. А дядя — бригадир — нет, чтобы выручить племянничка, сразу ультиматум: «Хочешь покрыть долги — женись!» Куда деваться? Из огня да в полымя.

Где — то вдалеке подала голос кукушка.

— Ку — ку, ку — ку, — тут же подхватил ямщик. — Оторви тебе ногу-у…

— О чем поешь, детина? — буркнул Ржевский.

— Как всегда, ваш благородь. Чаво вижу, то и пою. Вон дятел сидит. Чем не песня? Дятел, дятел… а — а — а… деревянная башка — а — а…

— Заглуши шарманку, борода! — не выдержал поручик. — И так настроения нет.

Ямщик умолк. Пристегнул лошадей:

— Но-о, падлы, шевелись!

Ржевский сменил положение ног. Дорожная тряска исподволь все сильнее разгоняла по жилам молодецкую кровь.

— Ты женат, любезный? — спросил Ржевский.

— Вестимо, женат. Как же мужику без этого?

— Без этого и впрямь никак. А что еще хорошего в браке?

— Ну-у, эта, как яво… медовый месяц.

— Славно тогда покуролесил?

— Звиняйте, барин, не помню. С медовухи не просыхал.

— Невеста, небось, хороша была?

Ямщик ухмыльнулся.

— Хороша — то хороша, только спеси до шиша! Вы думаете, ваш благородь, отчего у меня так руки трясутся?

— От водки.

— Не-а, от жены, пропади она пропадом. Столько лет вместе маемся как кошка с собакой. Одна радость, когда на печке. Как долото свое достанешь, да как впаришь ей по самые бубенчики…

— А-ну пришпорь, любезный! — гаркнул Ржевский, подкручивая усы. — Пусть невеста хоть записной урод: с лица воду не пить.

— Но-о, но — о — о, залетныя! — заорал на лошадей развеселившийся ямщик.

За поворотом им навстречу выкатила цыганская кибитка. Лохматый седой цыган правил неказистой лошадкой, рядом с ним сидела молодая цыганка.

— Эй, барин, позолоти ручку! — проезжая мимо, крикнула она. — На любовь погадаю, всю правду расскажу.

Слово «любовь», вылетевшее из уст очаровательной дикарки, пронзило гусарское сердце.

— Стой! — крикнул ямщику Ржевский. Цыганок в его донжуанском списке еще не было.

Подобрав юбки, девушка спрыгнула с кибитки и грациозной походкой направилась к нему сквозь вихри дорожной пыли. Она была щедро одарена той необузданной красотой, что всегда отличает цыганское племя от иных южан.

— Как звать тебя? — спросил поручик, залюбовавшись ее не по годам большой грудью.

— Фрима.

В его руке блеснул целковый.

— Муж? — по — свойски кивнул Ржевский на цыгана, который, равнодушно глядя на них, покуривал трубку.

— Нет, отец. Разве не знаешь, что у замужних цыганок голова покрыта?

— Да мне все равно с кем… А волосы у тебя красивые, Фрима!

Попробовав монету на зубок, цыганка с таинственной улыбкой спрятала ее меж грудей.

— Смотри не затеряй денежку — то, — усмехнулся Ржевский, проводив монету взглядом, насколько это позволял вырез платья.

— Спасибо, добрый барин. — Цыганка прикрыла грудь расписным платком с плеча. — Сейчас все узнаешь: что было, что есть и что с тобой будет.

— Что со мной было, и сам знаю: карты, бабы, пьянки, драки. Ты скажи, Фрима, что нынче ждет?

— Как хочешь, сокол ясный.

Словно изголодавшаяся волчица, она вцепилась в его руку, развернув ее ладонью кверху.

— Вижу дорогу дальнюю…

— Да я уж почти доехал, — перебил Ржевский. — Ты поведай, какова невеста? Крива ли? Дурна ли? Глупа ль как пробка?

Цыганка задумчиво провела пальцем по его ладони.

— Вижу дом и красна девица в нем.

— Ну да, да! Невеста это моя. И что она?

— Два лица у нее…

— Чушь собачья! Как такое может быть?

— Простите, ваш благородь, — обернулся на козлах ямщик, — у моего кума в деревне как — то теленок родился — так в точности о двух головах! Правда, сдох быстро.