Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски

   Исправник вытащил из кармана листок бумаги и, щуря глаза, прочел:

  

  "Без Ржевского мне жизни нет.

  Угасла я во цвете лет.

  Прощайте все!

  Меня найдете вы в пруде"

  

   - Весьма хреновые стишки, - буркнул поручик.

   - Я не разбираюсь в поэзии.

   - А плавать вы умеете?

   - Да, с детства за раками нырял. А почему вы спросили?

   - Вы сегодня, часом, не ныряли?

   - За раками-то? - растерялся исправник.

   - За сраками! - не выдержал Ржевский. - Вы Тамару, эту рифмоплетку, черт бы ее побрал, выловили или нет?

   - Нет.

   - Кто же вам сказал, что она утопилась?

   - А вот, - исправник потряс листком.

   - Филькина грамота! А-а-пчхи! - Поручик зажал пальцами нос. - Держите эту бумажку от меня подальше. Я не переношу этих духов.

   - Вы чего-то не договариваете, господин поручик...

   Ржевский спрыгнул с кровати и принялся мерить шагами комнату.

   - Не тяните кота за хвост! - Он поддал ногой табуретку, и она с грохотом пронеслась по комнате. - У меня терпение на исходе. Что вы желаете знать?

   - Осмелюсь спросить, вы ее отымели-с?

   - Ха! Если бы! Да я ее в глаза не видел. Она прислала мне через какого-то сопливого пацана записку. С дурацкими стихами и невозможным запахом. Обещала утопиться, если я не приду на рандеву. Но это же шантаж, Никанорыч. Вы представьте, насколько уменьшилось бы поголовье русских баб, если б каждая вздумала из-за меня топиться!

   - Вот оно что, - проговорил исправник, подымаясь со стула. - Стало быть, шантаж.

   Дверь отворилась. На пороге возникла Авдотья Ильинична. Она была по-прежнему голая и целомудренно прикрывалась подносом. На подносе дымилась чашка чая, стояло блюдо с пирожками и лежал большой огурец. Не обращая внимания на постороннего гостя, старушка глядела на Ржевского и улыбалась.

   - Чаю, батюшка, вам принесла. Как просили, с соленым огурчиком.

   - Мм... благодарю покорно, - ответил поручик, избегая на нее смотреть. - Поставьте на стол и ступайте.

   - Если еще чего, вы, уж, скажите, не стесняйтесь, - суетливо забормотала она. - Все для вас сделаю. Всё!

   Оставив поднос на столе, Авдотья Ильинична с заметной неохотою вышла из комнаты.

   Подойдя к двери, Ржевский крепко закрыл ее и прислонился к ней спиной.

   - Видали, Никанорыч?

   Исправник развел руками:

   - Ну и ну... Что ж она все голышом-то ходит?

   - Спросите у нее, черт побери. Наверное, на печи лежала и перегрелась. Или угорела. А представьте, что она ко мне, как Тамара, привяжется с угрозой, чтоб я с ней переспал, а не то она живьем в печь залезет. Что прикажете делать?

   - Мда-а... - протянул исправник. - От такой бабки и сам, пожалуй, в печь запрыгнешь.

   - То-то и оно.

   - А что бы вы ей ответили?

   - Я бы ей сказал: "Я, Авдотья Ильинишна, печеную картошку очень уважаю, но вас, пардон, даже в жаренном виде к себе на пушечный выстрел не допущу!"

   - Сгорит ведь старуха.

   - Да все равно ей в аду гореть!

  

   Глава 19

   Конфуз

  

   С той стороны кто-то сильно дернул дверь. Но Ржевский по-прежнему стоял, прислонившись к ней спиной, и не дал открыть.

   На дверь продолжали напирать.

   У исправника вытянулось лицо.

   - Чумовая старуха! Не пускайте ее, господин поручик. Зашантажирует!

   Он подбежал к двери и подпер ее плечом. Толчки становились все настойчивей, перемежаясь с ударами кулаков.

   - Может, она ведьма? - сказал исправник.

   - А мне плевать! - вдруг возопил Ржевский. - Ну, вздорная старуха, погоди у меня!

   - Что вы собираетесь делать?

   - Сейчас я ей покажу, она свое получит. Подержите дверь, Никанорыч, а я пока...

   Поручик стал расстегивать штаны.

   - Господин поручик, - взмолился исправник. - Не надо. Старуха ведь. Возраст уже не тот.

   - Ничего-с, возраст не помеха. Любви все возрасты покорны. Вы - свидетель, что я не добровольно, а по принуждению.

   - Одумайтесь, господин поручик. Она ведь чокнутая.

   - Может, я тоже чокнусь, если передумаю. Нет, я разрублю этот гордиев узел. - Штаны поручика полетели на пол. - Одна из-за меня уже утопилась, другая того гляди в печь полезет. Я не могу позволить. Делов-то на две минуты, а человек может жизни лишиться. Отойдите от двери.

   - Господин поручик...

   - Подите прочь, я вам говорю!

   - В последний раз...

   - Да идите к черту!

   Ржевский отпихнул исправника в сторону.

   Дверь тотчас распахнулась. Ворвавшийся в комнату человек налетел на поручика, и они вдвоем рухнули на пол.

   В запале Ржевский не сразу уразумел, что сжимает в объятиях вовсе не Авдотью Ильиничну. И только оказавшись сверху своего противника и наткнувшись на его козлиную бороду, он наконец понял, что даром погорячился.

   Это была не старуха. И даже не молодка. В лицо Ржевскому испуганно пялился неизвестный пожилой мужчина в полицейском мундире.

   - Вот так компот! - разочарованно воскликнул поручик, но положения не переменил. - А где же бабка?

   - Степан Никанорович, что же это? - промямлил неизвестный, обращаясь к исправнику. - Старухи на пороге в чем мама родила встречают, мужики голые на людей бросаются. В турецкие бани я попал или куда?

   - Кто вы такой? - потребовал Ржевский, сидя на нем, как на бревне.

   - Это Лаврентий Изотович Куницин, - ответил за потерпевшего исправник. - Отпустите его, господин поручик. Это наш человек, пристав.

   Но не тут-то было. Поручик Ржевский схватил пристава за грудки.