Поручик Ржевский или Любовь по гусарски

   Оставив Екатерину, Ржевский кинулся за ним. Он успел схватить его прежде, чем тот смог вцепиться Александру в горло. Император же стоял, словно остолбенев, и даже не думал защищаться.

   - Вот и меня чуть было не задушили, как папу Павла, - в суеверном ужасе бормотал он. - От судьбы не уйдешь.

   - Пустите меня! - кричал Иван Захарыч, вырываясь из рук Ржевского и стараясь достать царя хотя бы ногой. - Я не позволю... в моем доме!.. это моя дочь!..

   - Ваша, ваша, никто не сомневается, - успокаивал его поручик.

   - Дайте мне его задушить!

   - Дурак! - рявкнул ему в самое ухо поручик. - Это же Александр Первый.

   - Он будет последним! - огрызнулся чиновник, мало соображая, о чем идет речь. - Да-с, последним!

   От этих кощунственных слов царь побелел. В нем взыграла горячая кровь Петра Великого.

   - Да как ты смеешь, холоп! - взорвался он, отвесив Ивану Захарычу звонкую оплеуху.

   - Я не холоп, я коллежский секретарь! А вы, сударь, развратник и хам.

   И он плюнул царю в его голубые очи.

   Утершись рукавом, Александр протянул поручику свой платок:

   - Заткните этому болвану рот! Я устал слушать тут всякий вздор.

   Ржевский немедленно выполнил его распоряжение, после чего Ивану Захарычу осталось только мычать и таращить глаза, - что он и делал.

   Но тут за отца семейства вступились его жена и дочь.

   - Как вы обращаетесь с моим мужем! Папенька!! - в два голоса закричали они. С визгом набросившись на царя с поручиком, они стали колотить их по спине, голове, плечам. - Убирайтесь отсюда! Негодяи, проходимцы!

   - Вот чертовы бабы, - ухмылялся Ржевский, отмахиваясь от наседавших дам. - Пошли, что ли, государь. Здесь нам больше не светит.

   Остановившись у двери, царь погрозил всему семейству кулаком:

   - Вы меня еще запомните! Ух, я вам дам!

   - Прочь! Вон из моего дома! - крикнул Иван Захарыч. - Я буду жаловаться.

   - Рогоносец! - Император, дразнясь, показал ему язык. - Ро-го-но-сец! Ы-ы-ы...

   - Ваше величество, это не остроумно, - заметил Ржевский, увлекая его за дверь.

   - Почему?

   Поручик многозначительно повел бровями, и до царя дошло. Он вспомнил о своей собственной нелегкой супружеской доле. И сразу заметно погрустнел.

   - Эх, из-за своей беспутной Лизки никого уж толком не обзавешь, - с досадой проворчал он, спускаясь по лестнице.

   - Плюньте, ваше величество! По-моему, мы все-таки неплохо порезвились.

   Царь улыбнулся.

   - Хорошо, что муж опоздал. Собственно, я уже собирался уходить. Каков подлец - он так и не признал во мне монарха!

   - Не мудрено, ваше величество. Кто бы мог подумать, что император всея Руси позарится на дочь простого чиновника.

   - Поручик! - строго перебил царь. - Не забывайтесь. И потом, я такой же мужчина, как и все. Кстати, сейчас самое время пообедать. После любовных перепитий ничто так не утешает, как сытый обед и бокал доброго вина.

   - Лучше бутыль, - с усмешкой заметил Ржевский.

   - И не одна, - добавил царь.

   Поручик засмеялся.

   - И не вина, а водки. И не бутыль, а бочка!

   Посмеиваясь, они вышли на Невский.

   - Ну что ж, - сказал царь. - мне пора возвращаться в Зимний. Прощайте, Ржевский, надеюсь, когда моя жена в очередной раз будет рожать, ей не придет в голову звать вас на помощь.

   - Не могу обещать, ваше величество. Женщина - создание непредсказуемое.

   Царь изменился в лице.

   - Вон! - крикнул он, топнув ногой. - Вон с глаз моих!

   Поручик отдал царю честь и быстро пошел в сторону ближайшего ресторана.

  

  

   Поговорим о странностях любви

   (Другого я не смыслю разговора).

   А.С.Пушкин. Гаврилиада

  

   Часть 2

   Провинциальные соблазны

  

   Глава 1

   Курица - не птица

  

   Поручик Ржевский не спеша гарцевал по просыпавшимся улицам. Народу по пути попадалось немного - все больше хмурые с похмелья дворники и сладко зевающие дворняги.

   Прошло два дня, как он вернулся из Санкт-Петербурга в расположение своего эскадрона в уездный город N.

   Сегодня утром он всерьез рассчитывал позавтракать у пани Терезы, благо он проснулся как раз у нее под боком. Но, едва открыв глаза, сия страстная особа вдруг вздумала его на себе женить. Она не знала, видно, что при одной мысли о женитьбе у Ржевского начисто пропадает всякий аппетит. В таких обстоятельствах ему не оставалось ничего другого, как поспешно ретироваться.

   И теперь Ржевский ехал завтракать в трактир.

   У развилки под развесистой березой стояли два мужика. Один, что потоньше, обнимал того, что потолще, за плечи, а тот в свою очередь крепко сжимал в руках ствол дерева. Образовавшаяся скульптурная группа была столь живописна, что поручик не мог не задержать на ней своего взгляда.

   Покачиваясь на ветру, мужики тупо смотрели на проезжающего мимо всадника.

   - Вишь ты, - сказал один другому, - вон какая кобыла! Что ты думаешь, доедет та кобыла, если б случилось, до кабака или раньше копыта отбросит?

   - Доедет, - отвечал второй, громко отрыгнув. - Чё ей будет?

   - А до трактира, я думаю, не доедет?

   - До трактира не доедет.

   - Сдохнет, думаешь?

   - Сдохнет! А то как же. Чего бы ей не сдохнуть.

   Этим бы разговор и кончился, но тут поручик Ржевский не мешкая соскочил на землю и преподал мужикам урок естествознания.