Поругание прекрасной страны

— Помнишь крики? Если она ушла от Снелла в восемь часов, то должна была добраться до Гарна через час.

— Мари, не надо! — сказал я, и меня прошиб холодный пот.

— Это она кричала, — заплакала Мари. — О Боже милосердный, мы прокляты!

— Перестань! — крикнул я. — Ты еще хуже Снелла. Возьми себя в руки и иди к маме — постарайся ее успокоить.

— Мы прокляты, — твердила она, сжимая руки. — Прокляты из-за этой политики.

— Иди вниз, — сказал я.

Морфид крепко держала кобылу; я вскочил на лошадиную спину и помчался вперед, не разбирая дороги.

Луна лежала на гребне горы, словно деревянное блюдо, иглы терновника в ее лучах казались совсем черными, а мимо меня мелькали верхушки живых изгородей, курившиеся белым дымком. Эта кобылка всегда была резвой, а сейчас, когда ее освободили от тележки, она неслась в гору как стрела. Ее копыта выбивали стремительную дробь, мы перескакивали через валуны, распластавшись, перелетали через ручьи. Слева вдали виднелись огни лачуг Гарн-Ариру, в туманной дымке то появлялись, то исчезали желтые полосы — это распахивались и закрывались двери. Я повернул к поселку, выбрался на дорогу и придержал лошадь: впереди на склоне толпились люди с фонарями, я услышал голоса, кто-то отдавал распоряжения.

— Что случилось? — крикнул я, натягивая поводья.

Фонари взметнулись выше, освещая лица.

— Мы идем искать девушку из Нанти, — сказал бородатый великан. — А ты откуда, парень?

— Это моя сестра, — ответил я. — Мы Мортимеры. Мой отец был здесь?

— Был с Трахерном, проповедником, — закричало несколько человек. — А теперь он уже на горе — идет к Вонавону с партией из Гарндируса, и если с ней что-нибудь случилось, плохо придется тому, кто попадет к ним в руки. Хайвел Мортимер совсем с ума сошел, и Райс Дженкинс не лучше.

— Глядите, — крикнул кто-то, — вон факелы!

В миле от нас на склоне Койти в тумане горели факелы. Начал накрапывать дождь, и люди вокруг меня подняли воротники, смигивая воду с глаз, — они дожидались тех, кто руководил поисками. В горле у меня стоял тошнотный комок, мешая дышать, гнев, какого я еще не знал, поднимался во мне мутной волной. Я думал о том, как терзается отец, о том, как мать утешает никчемного Снелла, хотя у нее самой разрывается сердце, и о его глупости — отпустить Эдвину одну, когда в горах бродят бешеные «шотландские быки»! Дернув поводья, я повернул кобылу; она вскинула передние ноги, заржала и рванулась галопом к далеким факелам.

В туманной лощине я встретил Мо Дженкинса, Уилла Бланавона и Фила Бенджамена — все трое промокли до костей, в глазах их была ярость.

— Они там нашли какие-нибудь следы? — спросил Мо.

— В Гарнариру ничего нет, — ответил я. — А какого черта отец с остальными ушел так далеко от дороги?

— Ищут на склонах у Вонавона. Тут мы осмотрели все до последнего дюйма. Хозяин «Свистка» видел ее на дороге около Гарна в девять часов, и больше никто ничего не знает — даже Бетси ап-Финн, которая сидела на крыльце, дожидаясь мужа. Бетси только слышала крики.

— Крики? — повторил я и похолодел, вспомнив.

— Да ты что, не знаешь Бетси? — сказал Фил. — Она и не услышит криков, так все равно их придумает, это как пить дать. И не вешай носа, Йестин. Если эта твоя сестра похожа на остальных Мортимеров, то ничего с ней не случилось: устроилась где-нибудь в каменоломне и визжит, потому что он запаздывает.

— Помолчи-ка, — сказал Мо, подталкивая его локтем. Он смахнул с лица дождевые капли. — Подымись к Вонавону, Йестин, и скажи Райсу, что мы подождем его в «Свистке», чтобы пропустить пинту перед обратной дорогой, ладно?

— Ладно, — ответил я.

— И пошевеливайся, — добавил Уилл, шлепая кобылу по крупу. — К тому времени как ты туда доберешься, Эдвину уже в целости и сохранности доставят домой. А если будешь сидеть здесь сложа руки, можешь и свихнуться. Живей!