Порванная струна

Потом вошли еще люди, они стали суетиться возле трупа, потом расспрашивали меня и Соню. Надежда скромно держалась в сторонке, только раз ее привлекли как свидетеля драки. Так прошло часа полтора, потом я заметил, что Соня буквально падает с ног. В помещении было очень холодно, и она дрожала мелкой дрожью. К тому же она звонила родителям и шепотом оправдывалась – не могла же она сказать им правду. Судя по тому, что она после разговора совсем пала духом, родители высказали все, что они думают о дочерях, не ночующих дома и даже не соизволивших предупредить об этом престарелых родителей. К этому времени нас уже оставили в покое, и Надежда Николаевна поговаривала о том, как бы нам уйти по-английски, не прощаясь.

Она перехватила взгляд отчима и выразительно показала на часы. Он отдал последние распоряжения и подошел к нам:

– Сейчас вы здесь больше не нужны. Но всех вызовут, и не раз. Можете идти, вернее, я сам вас отвезу.

Мы высадили Надежду Николаевну у метро и поехали домой. Маман, открывшая дверь, при виде нашей троицы окаменела на пороге. В жизни не видел таких вытаращенных глаз.

– Здравствуйте! – пискнула Соня.

– Здра… но как же? – очнулась маман. – Сережа…

– Едем домой, Лена, – перебил он, – я все объясню. А они тут сами разберутся.

– Разберемся, разберемся! – весело заговорила бабуля, возникнув в дверях кухни, откуда доносились аппетитные запахи, и мы с Соней дружно сглотнули слюну. – Вы не волнуйтесь, я за детками присмотрю.

Мы с Соней вошли в комнату, чтобы не толпиться в прихожей. Она положила на стол многострадальную скрипку и огляделась. Потом погладила кубки, потрогала нунчаку.

– Как интересно… я про это ничего не знаю… Ты расскажешь мне?

– Потом. – Краем уха я услышал, как хлопнула входная дверь, подошел к Соне и рывком притянул ее к себе. – Сейчас не до этого…

– Руки мыть! – донесся бабулин голос из прихожей. – Успеете еще нацеловаться!