Порванные души. Снайпер в Афгане

После такой отповеди рейтинг Морпеха в глазах личного состава подпрыгнул сразу на несколько пунктов вверх. Но, по-видимому, не только в наших глазах. Командир полка сразу же после операции начал упорную полугодовую борьбу по выживанию Морпеха из части.

Первый подходящий случай подвернулся довольно быстро. Уже на второй день по возвращении в полк приковылял какой-то побитый дедок и пожаловался, что у него шурави забрали девять тысяч афгани.

– А из какого вы кишлака? – первым делом поинтересовались штабисты хором. – Ах! Из такого-то! Ой, как хорошо! – и, на всякий случай еще раз сверившись по совсем тепленьким оперативным картам, резво помчались на доклад к полкачу. Как же – случай мародерства во втором мотострелковом!

Построили личный состав, поименно пересчитали, сняли все наряды, нашли недостающих и пустили мужичка-дехканина по рядам – ищи! Кто тебя обокрал?! Дедулька тыкает пальцем – этот и этот… Двух солдат вместе с «замком» и взводным на гауптвахту, а их ротного на пару с комбатом на ковер. Шустрому мужичку вернули деньги (у солдат их так и не нашли; пришлось заплатить полковые) да еще сверх добавили на радостях, и он, счастливый от свершившегося правосудия, удалился в свой кишлачок. Наивный!

Начальником особого отдела у нас был пожилой матерый и определенно порядочный мужик: за два года ни одного солдата и ни одного офицера он так и не посадил, все больше духами занимался, со своими недосуг было возиться. И на этот раз походил, страху нагнал на солдатиков и отпустил с миром. Недели не просидели.

Морпеху вся эта история была как нож в спину, в течение полутора недель от одного его вида все дружно шарахались в разные стороны. А тут наконец-то долгожданный выход примерно в направлении злополучного кишлачка. Ну как такую возможность упустить? Он берет с собой один из взводов четвертой роты, делает ночью приличный крюк и утречком наведывается к старому приятелю – на чаек. Мужичок тоже оказался не дурак, да вот беда – годы не те. Приметив небольшой отряд, направлявшийся к его усадьбе, он бегом кидается в противоположном направлении, но недостаточно быстро – снайперы дружно перебивают ему обе ноги. Пока старичок, пытаясь подняться, барахтался в пыли, подоспел Морпех и без лишних слов – полмагазина в голову. До полкача, конечно, «информация» дошла, но, по слухам, особист как отрезал: «Сами разбирайтесь!»

Дальше – больше. Отмечали офицеры какое-то событие, крепко выпили, начали «общаться». Пообщались и Сидоров с Морпехом. Суть конфликта осталась в полку неизвестна, но зато результаты – на лице у полкача. Подполковнику просто очень повезло… Всего лишь вспухшая губа да синяк во весь глаз. А могло быть и поинтересней. Мой землячок, батальонный связист Гена Брывкин, рассказывал, как Морпех на нескольких операциях делал пленным духам «обезьянку». Выполнялось это упражнение следующим образом: он брал бабая левой рукой за шею, немного продергивал на себя, а основанием правой ладони, снизу вверх, «тюкал» в переносицу. Гена утверждал, что бил Морпех совсем несильно. Вполне допускаю, может быть, и так… Но только ни один бабай после этого не выжил.

Опять Сидорову пришлось утереться: не пришьешь же к делу пьяную драку с командиром полка! Обидно-то как. Ходил подполковник вокруг да около и выходил все-таки «аморалку». Повод предоставил сам Морпех, правда, уже на другом сабантуе. Нашел он там себе подругу, как тогда говорили – выбил походную жену. И самое интересное, что он ее действительно выбил.

Увидел капитан дебелую девку лет тридцати, с почти такими же, как у него, огненно-рыжими стрижеными волосами. И то ли внушительные ее габариты, то ли одинаковый окрас сыграл свою роль, но Морпех так сильно возжелал стриженую, что не стал ждать, пока она отделится от перекуривающей толпы подвыпивших сослуживцев, а пошел сразу – напролом. Ну, там проламывать особо и не нужно было: сослуживцы дорогу уступили без особого сопротивления. Подошел Морпех к девке и запросто, по-свойски сказал: «Пошли!» Все засмеялись, девка ему что-то ответила, но, видимо, не в той форме, как следовало бы, комбат же парень линейный, возьми да и влепи ей такую оплеуху, что она, как подрубленная, с глухим мертвым звуком рухнула под ноги онемевшей толпе.

Присутствовать при убийстве никто не пожелал. Толпа тут же стремительно рассосалась. Морпех терпеливо ждал. Через несколько минут девка с трудом поднялась. Но поскольку рядом уже никого, кроме Морпеха, не было, то ей пришлось рыдать на его могучей груди (можно подумать, что если бы там кто-то был, то он бы посмел встать между ними!). Морпех, как умел, утешил ее, и они, обнявшись и пошатываясь, пошли в ее комнату. Прямо-таки старая, дружная семейная пара!