Порыв ветра [СИ]

Судя по выражениям лиц, мужикам было что сказать друг другу, но мне весьма вежливо, хоть и настойчиво, предложили «перекусить и отдохнуть с дороги».

Накормили жаренным мясом (другой еды я и не ожидала). Вокруг кольцом расположились солдаты БП, и меня никто не беспокоил, не приставал, и я даже немного подремала в тенечке.

А через час началось непонятное оживление — забегали люди, послышались какие-то команды. Солдаты торопливо строились, и почти сразу готовые отряды куда-то уходили. Прошел ещё, наверное, час и мы остались почти одни. Ситуация складывалась довольно странная — хозяева попросили остаться, а сами решили уйти. Это, конечно, их полное право, но мне-то что делать? Ждать непонятно чего, или уже можно идти на все четыре стороны?

Когда появился сам Канхи, я ему почти обрадовалась — хоть какая-то определённость. Тот подошел, и даже чуть поклонился, хотя заметно было, каких усилий ему это стоило (совсем не физических).

— Госпожа Натис, мы обсудили ваши слова и признали, что ваше предложение будет наилучшим выходом для нас. Сейчас все мужчины отправлены прокладывать дорогу к проклятому кругу. Все, кто услышит наши горны, кто захочет идти с нами, без труда найдут эту дорогу. Если вы не возражаете, то мы можем идти вместе. Чернако — он кивнул в сторону БП — и его солдаты в полном вашем распоряжении.

— Много людей решило остаться?

— Много, — не стал уточнять Канхи — но они тоже пойдут с нами, чтобы выбраться из этих гиблых мест. Договорились, что как только дойдём до проклятого круга, они сразу отделятся. А если круг уже закрылся, то мы так и так останемся вместе.

— Хорошо, — легко согласилась я — но если круг закрылся или он мне не понравится, то я уйду искать другой.

Взгляд Канхи, который и до этого был острый, стал вообще как бритва.

— Госпожа сможет как-то их различить? Выбрать лучший?

— Нет, конечно. Но если он мне чем-то не понравится, я туда не пойду. Лучше поищу другой.

Чисто девчоночьи разговоры, но Канхи вдруг улыбнулся, и совсем не зло.

— Очень надеюсь, что этот круг вам понравится, госпожа.

С этой минуты я превратилась в маленькую щепочку, которую нес поток беженцев. Стариков почти не был. Не было маленьких детей. Основная масса — в возрасте лет до тридцати. Это было понятно — если «воронка» продолжает собирать живых с той стороны, то с этой стороны уже, наверное, слой трупов в несколько метров. Теперь оттуда смогут выбраться только молодые, крепкие, да и то, если повезло оказаться не очень далеко от края. У всех остальных шансов просто нет...

Горны звучали почти не переставая, но играли теперь два сигнала. Гман перевёл их как «Сбор» и «Поход». Мы двигались вперёд, но цепочка горнов словно растягивалась, стараясь обозначить дорогу, по которой мы уходили. Может дело в них, может мы просто проходили через местность, куда люди успели уйти раньше, но к нам постоянно кто-то присоединялся. Почти как сбор на демонстрацию — идет небольшая группа, затем к ней начинают добавляться группы из всех ближайших улиц и дворов, и вскоре уже идёт сплошной поток людей. Так было и с нами — незаметно, поодиночке, группами, наша колонна быстро разрасталась. Кто и каким образом умудрялся управлять этим — я даже не представляла. Единственное объяснение — что Канхи командовал только передовым отрядом, прорубавшим дорогу, а всё остальное пустил на самотёк. Никто не кричал, не командовал. Никто не собирался кормить или защищать. Хочешь есть — отойди на пятьдесят метров в сторону и обязательно найдешь мертвое животное или человека. Есть нож — отрезай кусок, нет ножа — грызи зубами. Это первое время я удивлялась окровавленным лицам, а потом вообще перестала замечать это. Какая разница, чья это кровь — своя или чужая. В глазах у многих застыло ожесточение, и они готовы были на всё, лишь бы выжить.

Несколько раз где-то рядом начинался самый настоящий бой — крики, стоны, звон оружия, но никто не обращал на это внимания. Вернее, никто не собирался бежать, разбираться, помогать, защищать. У всех было только одно — вперёд. Несколько раз после таких боев к нашей колонне присоединялись большие отряды солдат. В непривычной одежде, многие окровавлены, но им никто не задавал вопросов — раз хотят идти с нами — пусть идут, если никого не трогают. Несколько раз вспыхивали скоротечные ссоры, но они гасли мгновенно. Люди были озлобленны, и зачинщика просто убивали. Несколько секунд яростной схватки, и его просто затаптывали ногами. Если людей в таком состоянии выпустить против настоящего врага, то они будут грызть зубами, заваливать трупами, но не остановятся, пока кто-то не умрёт. Или они, или враг.