Посчитай до десяти

— Я останусь здесь и войду внутрь, как только смогу. Фостер и Бен приедут с минуты на минуту. Можешь позвонить Джеку?

— Ага. — Она пнула ногой камешек. — Черт возьми, мы опять его упустили!

Четверг, 30 ноября, 04:50

— Я детектив Митчелл. Вы только что приняли некую Брук Адлер. Жертву изнасилования и пожара.

Медсестра покачала головой.

— К ней сейчас нельзя.

— Я должна поговорить с ней. Она единственная, кто видел убийцу. Она его четвертая жертва.

— Мне бы очень хотелось помочь, детектив, но я не могу позволить вам увидеть ее. Ей колют успокоительное.

К ним подошел врач, вид у него был озадаченный.

— Она под большой дозой успокоительных, но все еще в сознании и пытается что-то сказать. Больше девяноста процентов ее тела обожжено, ожоги третьей степени. Если бы я считал, что она выживет, то заставил бы вас подождать. Поторопитесь. Мы как раз собирались ее интубировать.

Миа пошла рядом с доктором.

— Необходимо сделать комплекс анализов, положенных при изнасиловании.

— Я уже отметил это в карточке. На нее тяжело смотреть, детектив.

— Я видела первые две его жертвы в морге, доктор. На них тоже было тяжело смотреть.

— Я просто пытался подготовить вас. — Он вручил ей маску и хирургический халат. — После вас.

Миа резко остановилась, словно споткнувшись. К горлу подступила желчь, отчего сразу заболело горло и перехватило дыхание. «Батюшки светы!» — вот единственная мысль, крутившаяся у нее в голове в первые пять секунд.

— О господи…

— Я пытался предупредить вас, — проворчал доктор. — Две минуты. Не больше.

Медсестра, стоящая у операционного стола, на котором лежала Брук, наградила Мию свирепым взглядом.

— Что она здесь делает?

— Она — плохой полицейский, — мягко пояснил врач. — Пропустите ее.

Миа подозрительно посмотрела на него.

— Что?

Он пожал плечами.

— Она постоянно вас так называет. Плохой полицейский.

— Она бормочет, что что-то о «десяти», — сообщила медсестра.

— Десять? Число, что ли?

— Да.

— Привет, Брук, это я, детектив Митчелл.

Брук открыла глаза, и Миа прочла в них дикий страх и мучительную боль.

—  Десять.

Миа подняла руку, но не нашла на теле жертвы ни единого места, к которому можно было бы прикоснуться.

— Кто это сделал, Брук?

—  Считай до десяти, — прошептала Брук. Она мучительно застонала, и сердце Мии сжалось.

— Брук, скажите мне, кто это сделал. Это был кто-то из Центра надежды? Это был Биксби?

—  Отправляйся в ад.

Миа вздрогнула. Бедолага изначально боялась говорить с ними. Но они, Миа и Рид, вынудили ее говорить. «Мне придется с этим жить». И хотя она знала, что у нее не было иного выхода, она понимала гнев Брук.

— Мне очень жаль, Брук. Но мне нужна ваша помощь.

—  Считай до десяти. — Она не смогла вздохнуть, и аппараты пронзительно запищали.

— Давление падает, — сообщила медсестра. — Уровень кислорода понижается.

— Одну ампулу эпинефрина, — тут же приказал врач, — и поставьте ей капельницу адреналина. Приготовитесь к интубации. Детектив, вам лучше уйти.

— Нет. — Брук трогательно боролась. — Считай до десяти. Отправляйся в ад.

Медсестра ввела шприц в вену Брук.

— Выйдите, детектив.

— Еще минуту. — Миа наклонилась к Брук. — Это был Биксби? Томпсон? Сикрест?

Врач навис над Мией и сердито прорычал:

— Детектив, выходите!

Миа отступила — беспомощная, напуганная.

Врач и медсестра боролись за жизнь Брук. Тридцать изнурительных, бесконечных минут спустя врач устало отошел от стола.

— Закончили. Время смерти — пять часов двадцать пять минут.

Должно же как-то называться то, что она испытывает! Но название никак не хотело всплывать в памяти. Миа подняла глаза и встретилась с усталым взглядом врача.

— Я не знаю, что сказать.

Врач пожал плечами.

— Скажите, что поймаете того, кто это сделал.

Роджер Барнетт потребовал этого для Кейтлин. Дейна потребовала того же для Пенни Хилл.

— Поймаем. Обязательно. Он уже убил четырех женщин. Спасибо за то, что сделали все, что могли.

Он мрачно кивнул.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

Она уже дошла до двери, но остановилась. Заставила себя оглянуться и посмотреть на Брук Адлер еще раз. Потом перекрестилась и, пятясь, вышла в коридор.

Четверг, 30 ноября, 05:45

Ребенок наблюдал за происходящим из своего укрытия. Онснова стоял возле дома. Мальчик не знал, что именно онзакапывал в землю, но понимал, что это что-то очень, очень плохое. Потому что оночень плохой.

Неужели больше никто не знает? Неужели я один вижу, какой он на самом деле плохой?

Он подумал о маме, о том, как она беспокойно ворочается в постели, и неожиданно сильно, ужасно рассердился. Она должна была знать. Должна была увидеть. Она знала, что онисчезает по ночам. Но она вставала каждое утро и притворялась, что все хорошо. Жарила яичницу с беконом и улыбалась так, словно все нормально. Но все было совершенно ненормально.