Поседевшая юность

Верно рассудил Вадька. Нельзя отступать к самому обрыву. Сметут, костей не соберешь. А трясина — преграда. И не захочешь, а остановишься. Напрягши все силы, Денис обогнал одного, другого третьего. Грудь вот-вот лопнет. Саднило горло, легким не хватало воздуха. Превозмог себя, закричал:

— Сюда! За мной! Здесь окопы!

Кто-то услышал, и пошло по цепи:

— Взводный впереди!

Чулков свернул вправо, оставив в стороне обрывистый берег и замедлил бег. Каждым нервом, лопатками чувствовал он посвист пуль, посылаемых вдогонку немцами.

Впереди показалась траншея. Денис поздно заметил ее, оступившись, неловко свалился на дно, больно ударился грудью обо что-то твердое.

Перехватило дух, грудь будто жерновами сдавило. Торопливо поднялся. Понимал: нельзя допустить, чтобы солдаты, перемахнув через траншею, помчались дальше.

— Стой, Зверев!.. Сизов, опомнись! Куда черт несет! Занимай оборону!

Но кое-кто все же прорвался к трясине и с разгону влетел в чавкающую болотную жижу.

В окопах солдаты стали приходить в себя. Отряхивались, пробовали затворы. Проклятая СВТ! У многих затворы заело. Кругом песок. Эх, если бы им всем автоматы!

— Пулеметы, автоматы, винтовки к бою! — скомандовал Чулков. Цепи гитлеровцев надвигались на траншею.

— Огонь!

Немцы замедлили движение, пошли перебежками. Дениса не покидало такое чувство, что фашисты вот-вот затопчут, сомнут…

Откуда-то справа, со стороны берега, ударили пулеметы. По звуку Денис определил: наши, дегтяревские… Сообразив, сказал вслух:

— Это Козлов с ротой!

На фоне светлеющего неба обозначились силуэты солдат, спешивших на подмогу. Контратака гитлеровцев захлебнулась. Они залегли, затем начали отходить.

В траншее сделалось тесно, когда в ней собралась вся рота.

Младший лейтенант Козлов, зажав пятернею рану на предплечье, сбивчиво объяснял:

— 3-зацепила, п-проклятая… Не-не успел увильнуть.

Густая, темная кровь сочилась между пальцев. Карпухин достал из кармана индивидуальный пакет, рывком разорвал рукав гимнастерки «младшого», перетянул руку жгутом пониже плеча, забинтовал рану. Младший лейтенант зябко поежился, его начало трясти, громко заклацали зубы.

— Худо мне, братцы. Кажется приступ начался. — Поднял на Дениса лихорадочно блестевшие глаза. — Придется, видно, тебе принимать роту, сержант. Соснин пока еще не может подняться.

У Дениса сделалось сухо во рту.

Какой из него командир роты? Со взводом не мог управиться. Едва ноги унесли. А тут… роту!

— Что вы, что вы, товарищ гвардии младший лейтенант! Разве я справлюсь?!

Козлов устало прикрыл глаза, сцепил зубы, стараясь унять дрожь. Ему удалось это. Заговорил, делая короткую паузу перед каждым словом:

— Обязан справиться!.. Ты… получил… приказ… Действуй… по… уставу…

— Есть! — Чулков козырнул и по траншее разнесся звонкий его голос: — Рота! Слушай мою команду! Приготовиться к атаке!

3

С той поры, как началась переправа через Днепр, прошло чуть больше двух часов. Рассвет наползал с востока. Потускнели звезды и исчезли, будто растворились. От реки поднимался туман, застывая клочьями, постепенно заволакивал и Днепр и левый берег.

На правом фланге роты пронзительно хлестали выстрелы. Их звуки напоминали те, что бывают, когда рвут брезент. Ухало вокруг, звенело до боли в ушах. А время летело, и его никак нельзя было терять зря.

Раненых в роте оказалось шестнадцать человек. Кое-кто из них приковылял к траншее, не желая переправляться назад через Днепр.

Надо бы их похвалить, а Чулков набросился с руганью:

— Ну куда, куда вас несет? Младенцы вы, что ли? На берег поворачивай.

— А я не хочу на берег, — заартачился один из раненых. Это был белобрысый, саженного роста детина с длинными светлыми ресницами и веселыми глазами.

— Хочу — не хочу — мамке после войны скажешь.

Раненый добродушно рассмеялся:

— Меня чуток задело, товарищ комроты. Гляньте сами.

Денис глянул. Бок залит кровью. Сквозь разорванную гимнастерку проглядывал небрежно наклеенный пластырь. Не понять: рана или царапина. Заметив колебание Чулкова, солдат весело сказал:

— Спасибо, товарищ гвардии сержант. Еще повоюем, — и, неуклюже козырнув, зашагал к своему отделению. Денис не посмел его остановить.

Забот с каждой минутой прибавлялось. Подсчитал оставшиеся боеприпасы. Патроны к СВТ, диски к автоматам и трем ручным пулеметам «Дегтярева», да и гранаты были на исходе. Когда их сумеют переправить с левого берега — неизвестно.

Подошел Вадим, с хитринкой во взгляде спросил:

— Патроны пересчитываешь, командир?

— Нет, картошку в лукошке, — Денис сердито покосился на не вовремя развеселившегося приятеля. — Что это у тебя рот до ушей?

— Смешно смотреть на твое крохоборство.

— Уймись. Говори дело.

— Трофейные боеприпасы подсчитал. Часа на три, а может, и на четыре хватит.

Оказывается, во время ночной вылазки Вадим обнаружил склад боеприпасов. Там нашлись и автоматы МП-38 с металлическими прикладами, много рожковых магазинов к ним и гранаты с длинными деревянными рукоятками.

4